Шрифт:
В марте 1912 года, в дни работы II Всероссийского съезда бактериологов и эпидемиологов, Дмитрий Ильич решил зайти к Софье Николаевне Смидович. Она жила на Рыбинской улице, около завода Динг. К счастью, Софья Николаевна оказалась дома и сразу принялась угощать гостя деликатесами собственного приготовления, а попутно рассказывать о делах Московского комитета РСДРП. После повальных арестов комитет фактически пришлось создавать заново.
Но были и радостные известия. Софья Николаевна сообщила, что готовится издание ежедневной легальной большевистской газеты. Есть уже решение ЦК. Организацией издания руководит Ленин. В качестве издателя партия назначила H. Г. Полетаева, опытного организатора, депутата III Государственной думы от рабочих Петербурга. Деньги добыли. Теперь нужны корреспонденты, актив, чтобы газета пробилась в пролетарскую массу.
Все последующие дни в Москве Дмитрий Ильич находился под впечатлением полученных известий. Он представлял, как этой вести о будущей большевистской газете обрадуются Хмелько, Багликов, Афанасьев, Лозинский — все крымские товарищи, с которыми он связал свою судьбу.
Возвращаясь из Москвы, Дмитрий Ильич остановился в Симферополе, встретился с Багликовым. Тот сообщил, что в Симферополе пока тихо, в Севастополе тоже. С особой гордостью Багликов рассказал, как удалось выполнить «особое поручение» Дмитрия Ильича. Помогло благоприятное стечение обстоятельств. На запрос Департамента полиции дирекция аэропланного завода «Анатра» рекомендовала для службы в качестве осведомителя своего «образцового» конторского служащего. Это был Афанасий Семенович Мочалов, член РСДРП с 1898 года, большевик, один из опытнейших подпольщиков Симферопольской партийной группы.
Мочалов понравился Дмитрию Ильичу. Сдержанный. Рассудительный. Немногословный. А главное, убежденный в правоте дела, которому служит и за которое готов пожертвовать собственной жизнью. Дмитрий Ильич разъяснил ему характер будущей работы, работы трудной, но исключительно ценной для партии. Основная задача его — разоблачать провокаторов, предупреждать подпольщиков о грозящей опасности.
К этому времени «институт» провокаторства Департамента полиции действовал по всей России. Шпики и осведомители наводнили города и села. На сыскную службу царское правительство денег не жалело.
Некто Крылов, называвший себя большевиком, в ночь с 7 на 8 мая 1912 года выдал в Саратове Марию Ильиничну Ульянову [32] . Вместе с ней были арестованы Анна Ильинична, прибывшая из-за границы, и Марк Тимофеевич Елизаров.
Мария Александровна сообщила об этом в Феодосию. Дмитрий Ильич, обменявшись с матерью телеграммами, просит Саратовское губернское управление передать младшей сестре письмо следующего содержания:
«Дорогая Маня!
На днях получили от мамы известие о твоем и Анином аресте, запросили телеграммой ее, не нужен лп приезд Тони, ответила, что пока не надо, так как Аню обещали скоро освободить. Где ты там содержишься, в отдельной камере или в общей, и как чувствуешь себя, здорова ли и каковы условия питания? Пиши, пожалуйста…
32
Только после 1934 года советским органам удалось разоблачить Крылова как платного полицейского агента. Провокатор понес заслуженное наказание. — Прим автора.
Крепко целую тебя и желаю от души бодрости и здоровья.
Твой Дм. Ульянов».
За неимением улик Анну Ильиничну вскоре выпустили. Об этом Дмитрию Ильичу стало известно из ее письма.
В середине июня 1912 года царским ищейкам удалось раскрыть подпольную организацию на Черноморском флоте. Начались повальные аресты.
В первых числах июля в Севастополь прибыл морской министр Григорович. Царь поручил ему возглавить коллегию военно-полевого суда. Григорович провел совещание с офицерами контрразведки, поставил перед ними задачу — с пристрастием допросить руководителей восстания и проследить их связь с подпольными организациями России. От их усердия контрразведчиков, как он считал, зависело спокойствие на флоте.
Началось следствие. В переполненной тюрьме и день и ночь работала комиссия коллегии военно-полевого суда.
Матроса Ивана Лозинского допрашивал капитан Путинцев. Откуда-то он узнал, что Лозинский вел переписку с большевистским центром. Об этом еще до ареста матрос говорил своим товарищам, не скрывая того факта, что вооруженное выступление готовы поддержать моряки Балтики, рабочие Одессы и Риги. Путинцеву также было известно, что Лозинский несколько раз нелегально приезжал в Симферополь, где встречался с местными большевиками.
В Феодосию поступали противоречивые вести о масштабах провала. Но ясно было одно: руководство восстанием на Черноморском флоте полностью арестовано. О судебном процессе газеты ничего не писали — цензура запретила.
Дмитрий Ильич ждал подробностей от Багликова. Несмотря на то, что в Севастопольскую крепость въезд временно был закрыт, Багликову удалось побывать в порту и повидать подпольщиков с Морского завода.
Тимофей Гаврилович писал Дмитрию Ильичу, что не сегодня-завтра состоится суд над матросами Зелениным, Карпишеным и Силяковым. По их делу следствие уже закончено. И еще сообщал, что Иван Лозинский, арестованный вместе с основной массой моряков, передал на волю записку. Лозинский обвинял в измене эсеров. Они выдали охранке руководство восстанием после того, как большевики отказались сотрудничать с эсеровскими лидерами. В этой же записке Лозинский предупреждал, что связной, направленный к Багликову, схвачен контрразведкой и сейчас находится в тюрьме.
Невеселыми новостями Дмитрий Ильич поделился с Хмелько, и тот предложил ему на всякий случай собраться в дорогу. Из Феодосии почти каждую ночь идут контрабандистские фелюги в Стамбул. За деньги контрабандисты перевезут кого угодно. Им все равно, паломники или революционеры. Лишь бы платили…
Но Дмитрий Ильич советом товарища не воспользовался — был убежден, что матрос Лозинский его не выдаст.
По поручению Дмитрия Ильича Багликов еще раз съездил в Севастополь, надеясь организовать побег арестованным матросам, но выручить их оказалось невозможно…