Утро назначенного стариками дня выдалось холодным и туманным. Они сидели в пещере и медитировали. Чувствуя приближение конца, Сайхун посмотрел на их фигуры в багровых отсветах костра. Изящный Кувшин, худой, но прямой, словно струна, выглядел более старым и морщинистым. В свете костра его тонкие седые волосы казались огненной шапкой,- зато глаза, как всегда, сверкали, словно прозрачные, загадочные алмазы. Хрустальный Источник смотрелся более по-земному. Он бесстрастно глядел куда-то сквозь вход в пещеру, сохраняя спокойный, даже героический облик. Сайхун снова поразился мысли, что буквально через несколько часов оба старика будут мертвы, и задумался, что они чувствуют, созерцая свое путешествие в непознанное.

– Мудрый знает, как послать свою душу в великую пустоту, – прошептал Изящный Кувшин. – Он уже видел высшие планы бытия. Поэтому, когда наступает время смерти, он твердо нацеливает свой разум в то место, где он хочет оказаться потом. Тогда после смерти его душа отправится именно туда.

– Но у обыкновенного человека все три его сущности оказываются распыленными, -продолжил Хрустальный Источник. – Они снова вовлекаются в бесконечное вращение колеса жизни и опять возвращаются в новой форме – к сожалению, снова в этот земной ад. Не забывай о необходимости совершенствоваться, ибо только так ты сможешь освободиться от плана твоего смертного существования.

– Ты еще молод, – сочувственно произнес Изящный Кувшин. – Жаль, что мы не встретились раньше. Ничего не попишешь: пришло наше время. Продолжай идти по своей духовной тропе. Возвращайся к своему мастеру в Хуашань – он будет заботливо и по-доброму направлять твое развитие.

– Не огорчайся из-за того, что мы уходим, – сказал Хрустальный Источник, заметив, что глаза Сайхуна покраснели. – Это ведь только наша физическая оболочка. Это вроде одежды, которую мы сбрасываем. От этого наша истинная сущность, чистая и сияющая, просто выйдет на свободу. Не грусти, лучше порадуйся нашей победе.

– До свидания, – произнес Изящный Кувшин и легко смежил веки.

– До встречи на той стороне, мой мальчик! – эхом откликнулся Хрустальный Источник. Он ободряюще улыбнулся Сайхуну и тоже закрыл глаза.

Сайхун посмотрел на два неподвижных тела. Он знал, что за внешней неподвижностью оболочки происходит активное движение. Внутри каждого из старых мастеров сейчас мчался вверх к основанию черепа поток энергии, гораздо более мощный, чем они когда-либо демонстрировали в своей жизни. Их тела медленно растворялись в ночи. Артерии превращались в спокойный водоем; внутренние органы прекращали свою работу и высыхали. Нервы теряли чувствительность. Каждая частица жизненной силы подтягивалась кверху и надежно запиралась там. Тело приходило в упадок. Зато в голове сосредоточилось само солнце. Все три сущности превратились в одну и ждали, пока в результате мощного слияния душа устремится прочь.

Наблюдая за двумя даосами, Сайхун не видел ничего этого. Но он знал, что весь процесс занимает около двадцати минут. С волнением вглядываясь в лица мастеров, он решил подождать в два раза больше. Ушли ли они из жизни? Или просто пребывают в неподвижности? Все это время он мысленно повторял себе, что еще ему предстоит сделать, будто надеясь, что это как-то придаст ему уверенности.

Наконец, он поднялся, чтобы проверить, но не обнаружил ни дыхания, ни пульса. Мастера умерли. Они превзошли рамки жизни, скончавшись сверхчеловеческой смертью. Может быть, им даже удалось перехитрить сам космический цикл. Сайхуна оставили на земле с одними только воспоминаниями о двух необыкновенных жизненных путях. Теперь он был совершенно незащищенным перед ранами, обидами, несчастными случаями, болезнями, ударами судьбы и слабостями характера. Он ощутил себя потерявшимся ребенком, которого оставили в доме в окружении не совсем понятных предметов и без сопровождения взрослых.

; Его учителя ушли, предоставив ему самостоятельно справляться со своей собственной физической и духовной уязвимостью. Без всяких напыщенных слов они передали ему ответственность не только за собственное существование, но и за возможность преодолеть условности этого существования.

показали ему способ преодолеть условности смерти не ради того бурлеска которым являлась религия, но во имя его собственных мотивов. Он знал, что теперь ему придется самому решать свои проблемы, справляться с трудностями и болезнями, противостоять каждому моменту своего тщедушного, словно у слепня, земного существования до тех пор, пока и он не получит цраможность покинуть этот мир в одиночестве и чистоте.

Сайхун сел. Он стремился впитать в себя каждое ощущение этого момента, оставить в душе свидетельство происходящего. Внезапное чувство своей смертности вызвало у Сайхуна инстинктивную дрожь. Он вновь взглянул на двух даосов: теперь они казались немного меньше ростом и уже не такими похожими на людей. Вместе с горящими свечами и курившимися благовониями пещера вообще обрела вид крохотного горного храма, где на воображаемом алтаре возвышались две неподвижные и невозмутимые фигуры. Два года он был с ними, но за все это время он узнал об их судьбах не больше, чем в первый вечер знакомства. Старые монахи так и остались для вето загадкой. А теперь они ушли, не открыв ему ничего нового о себе, оставив наедине с сотнями вопросов без ответа.

Разделившая их пелена оказалась непреодолимой. Она была непрозрачной. Как ему хотелось, чтобы они вновь заговорили с ним, невзирая на этот занавес смерти! Он хотел, чтобы монахи рассказали ему, что происходит там. Действительно: что ожидает человека но ту сторону?

Свет в пещере немного усилился, и Сайхун вспомнил, что у него еще Остались обязанности. Он вспомнил расхожую фразу о том, что обязанности – это счастье живых. Обязанности берегут человека от полного паралича в момент, когда рядом появляется смерть, забирая ближних в мрак, откуда нет возврата. Сайхун аккуратно по очереди вынес стариков из пещеры, уложив нх поверх подготовленной поленницы.