Старик сидел на крыльце и смотрел себе под ноги.

В доме было не лучше, чем снаружи. Штукатурка потрескалась, слои масляной краски струпьями свисали со стен. Полы облезли настолько, что только по сохранившейся в углах краске можно было понять, какого цвета они когда-то были. Окна небольшие, словно бойницы, не мылись, наверное, со дня сдачи дома. Вата между рамами слежалась и была усыпана трупами насекомых. Несмотря на лето, вторая рама все еще стояла на своем месте. Щели кое-где еще хранили пожелтевшую бумагу, которой заклеивали окна.

Они уселись на скрипучие стулья и посмотрели друг на друга, не зная, с чего начать. Старик их спас:

– Как там Инна?

– Не разговаривает. Пока.

Проскурин явно не находил себе места. Да и Тихонову было не по себе, но его сдерживало желание узнать о том, что случилось с Инной, с ее бабушкой, а возможно, и с родителями Артема.

– Вы пришли не для того, чтобы сказать мне, что Инна не разговаривает, – сказал старик и сел на низенькую табуретку.

– Инна написала: дед Коля знает.

Артем толкнул Серегу, чтобы тот вернул страницу журнала. Когда изображение Шарлиз Терон с надписью поперек стройного тела перекочевало к деду, он улыбнулся. Хитро, будто действительно знал что-то. Его лицо сморщилось и стало похоже на сушеный чернослив.

– Певица?

«Черт! И этот туда же».

– Актриса, – ответил Артем и забрал у старика страницу. – Так что насчет «дед Коля знает»?

– А это смотря что вы хотите спросить.

А действительно, что? Тихонов ехал сюда с определенными вопросами. Каждый из них продолжил бы вытягивать информацию из «того, кто знает». Сейчас он растерял их все. Все, кроме одного. И он его задал:

– Кто такой хозяин?

– Он хозяин того места, где вы живете.

Думал ли Артем, что, получив ответ на этот вопрос, он удовлетворится? Да, думал. Но получив, ни хрена не почувствовал. Либо вопрос был задан не так, либо ответ ни к черту. Либо дед Коля ни хрена не знает.

– И это все?

– А ты что, думал, дед Коля тебе фото с автографом хозяина даст?

– Что случилось с вашей женой одиннадцать лет назад? – спросил Серега.

Этого вопроса не ожидал даже Артем.

Старик обмяк, опустил голову и мелко задрожал. Он мог как плакать, так и смеяться. Хотя тут вряд ли до смеха. Артему так уж точно. Тихонов встретился взглядом с Проскуриным и покрутил указательным пальцем у виска.

– Я говорил ей, что нужно уезжать оттуда, – произнес дед Николай и всхлипнул. – Говорил, а она ни в какую. Даже когда соседка Зоя Андреевна померла, она упиралась…

– Как умерла Зоя Андреевна?

Старик замолчал, и казалось, не проронит больше ни слова. Артем выругал себя за ненужный вопрос. За вопрос о какой-то Зое, которую он не знал.

– Она утонула в бочке, – произнес Николай. – Как она туда поместилась? Будто кто-то окунул ее туда головой. С силой окунул, чтобы она поместилась в бочке. Целиком.

Артем вспомнил Галину Анатольевну в ванне. Сломанные посиневшие ноги, словно тряпичные, лежали на белом животе утопленницы.

– Зойка жила между нами и Тихоновыми.

– А как же Галина Анатольевна?

– Училка, что ли? Она заселилась уже после того, как я сбег.

Паузы раздражали, но Артем знал, что без них нельзя обойтись. Старик не день рождения вспоминал. Тут нужна тактичность, иначе… Но пауза затянулась, и Тихонов уже собирался спросить о причине бегства, когда старик сказал:

– А сбег-то я как трус. Бабу свою бросил, а сам… Искупнуться я в ту ночь решил. Знал же, что не надо…

Они слушали рассказ, открыв рты. Старик говорил четко, будто не хотел остаться непонятым.

– Я затопил баню и, только когда начал мыться, понял, слишком поздно, – было далеко за полночь, когда я вошел в баню.

«Скоро полночь, – вспомнил Артем слова Мишки, – хозяину это может не понравиться».

– Чертовщина началась, когда я разделся. Засов за моей спиной задвинулся, и раздалось хихиканье и шепот. Самое страшное, что голоса принадлежали умершим людям. Громче всех была Зойка. Зоя Андреевна. Да еще звук такой, будто кого волокли по мокрому полу. Или кто-то полз…

Первая пауза с начала рассказа дала осмыслить услышанное. Артем понял, что в бане деда Коли и его происходили практически одни и те же вещи.

– Я пошел на звуки. Вдруг все стихло, и только где-то продолжала капать вода. Когда вышел в раздевалку, я увидел голую Зойку, ползущую по стене. Она, словно огромная гусеница, сложив руки по швам, приподнимала задницу и продвигалась вперед. Она ползла и ухмылялась. Я замер, но уже через пару секунд бежал огородами.

– А как же вас выпустило то, что такое вытворяло с Зойкой? – Серега любил задавать неожиданные вопросы.