— Постойте… Вы что-то знаете?

— Нет, пока еще мы ничего не знаем, — сказала Лиза. — Но у нас есть факты, и они свидетельствуют о том, что ты либо не захотела встретиться со своим кузеном по какой-то причине, какую мы пока не знаем. Либо он солгал, когда написал тебе, что встречал тебя с плакатом. Либо с тобой переписывался вовсе и не Юрий, и тебе, предположим, откуда-то стало об этом известно.

— Ну у вас и фантазия! — воскликнула я, уязвленная тем, что моего родственника подозревают в том, что он — это не он. Или же подозревают, что я такая глупая и что вместо того чтобы общаться со своим кузеном, переписывалась и была на связи с посторонним, выходит, человеком!!! И этот человек, заманив меня в Москву, увез в неизвестном направлении, избил и ограбил. Но когда же он тогда успел все это проделать, если я сразу же после аэропорта поехала в гостиницу?! Это просто невозможно!

— Ты могла договориться по телефону, что встретишься с ним уже в гостинице, — словно прочла мои мысли Лиза. — Понимаешь?

— Не знаю… — пробормотала я, тупо представляя себя в гостинице в обществе незнакомого мне человека и, возможно, в маске, какие носят бандиты.

— Скорее всего, тебя поджидали именно в гостинице. Давай представлять, как все это могло произойти, — поддержала Лизу Глафира. — Ты регистрируешься внизу, и тебя проводят в твой номер. С багажом. Тебе вручают ключи, объясняют все, что положено объяснять в таких случаях, и ты остаешься одна. Что ты обычно в таких случаях делаешь? Чем занимаешься в первую очередь?

— Сначала я бы распаковала вещи, если бы собиралась оставаться там надолго. Потом отправилась бы в ванную комнату.

— Вот, отлично. Что потом? Предположим, что ты вышла из ванной комнаты, и в это самое время в дверь твоего номера постучали. Ты бы открыла?

— Это же гостиница, а не мой дом, поэтому открыла бы. Подумала бы, что это пришла горничная или дежурный.

— А вдруг это пришел как раз тот, кто и напал на тебя?

— Это невозможно! Потому что тогда бы меня нашли в гостинице без чувств. Ведь если бы на меня напали, то я, скорее всего, потеряла бы сознание. Разве меня можно в таком состоянии вынести из гостиницы?

— Нет, невозможно, — согласилась Глафира. — Значит, ты вышла сама.

— Может, под воздействием какого-нибудь наркотика… Вышла, как пьяная… — Я тоже включилась в процесс развития предполагаемых событий, но потом резко замотала головой: — Да это же настоящий бред!!! Если бы на меня напали в гостинице, да еще и в номере, то меня бы обокрали до нитки! И уж кошелька с деньгами точно не оставили.

— Не скажи. Может, кто-то просто не хотел, чтобы ты встречалась с Юрием? И чтобы вы с ним отправились в Питер?

2009 г., Москва

Джейн постоянно перезванивалась с Юрием, и Глафиру, которая, оказавшись в Москве, начала вдруг испытывать странное беспокойство, которое не отпускало ее ни на минуту, так и подмывало сказать ей: мол, Джейн, будь осторожна, а что, если это вовсе и не Юрий! Лиза, как казалось Глафире, думала об этом же. Поскольку слишком многое свидетельствовало о том, что человек, покусившийся на свободу Джейн, все-таки не простой грабитель и что ему от Джейн были нужны все-таки не деньги и не украшения, которых она недосчиталась.

Все крутилось вокруг «Националя». Ни одна живая душа, проживавшая в этом дорогом отеле, не могла бы покинуть его пределы без кредитных карт или наличных, не говоря уже о личных документах. Значит, Джейн вывели оттуда насильно. Но если бы она была в ясном сознании, то нашла бы способ обратить на себя внимание работников гостиницы, стала бы кричать, звать на помощь. Но ничего этого не было, иначе ее запомнили бы и уж наверняка вызвали милицию. Получалось, что Джейн довели до состояния, когда она не владела собой и не понимала, что с ней происходит, или же… или же ее вывели под угрозой чего-то такого, что было для нее хуже, чем то, что с ней сделал ее похититель. Если бы, предположим, у Джейн был маленький ребенок или мать, которая находилась там же, в отеле, то тогда с ней было бы договориться проще простого: вы идете с нами, иначе мы убьем вашего ребенка (мать, сестру, жениха). Но Джейн — одна. Она идет по жизни одна. И ей нравится быть одной. Поэтому ничего подобного с ней никогда бы не случилось.

Но если нападение было, рассуждала Глафира, пока они ехали по необъятной Москве в поисках дома, где, по оперативным данным, должен был проживать Юрий Александров (его вычисляли не только по имени-фамилии, но и по скайпу и электронному адресу), то оно могло произойти только в «Национале». А простой человек туда так просто не войдет. Седов звонил еще раз по просьбе Лизы, и всякий раз они ждали от него интересных подробностей. Но информация была на редкость скупой: никто не помнит, чтобы Джейн Чедвик кто-то спрашивал, никто не видел, чтобы она с кем-то выходила из гостиницы. Хотя саму Джейн помнят хорошо. Было даже устное описание Чедвик, полностью совпадающее с описанием реальной Джейн. Причем девушка, которая заполняла карточку регистрации, заметила, что гостья из Англии вполне сносно, хоть и с сильным акцентом, говорит на русском. Она еще заметила, сказал Седов, что ей, русской, это было особенно приятно, потому что всегда приятно, когда останавливающиеся в гостинице иностранцы разговаривают на русском.

Они приехали в Москву поздним вечером. Огромный город сиял огнями, переливались богатые витрины магазинов, горели подсвеченные лампами чистенькие, аккуратные церкви, мерцала влажная после дождя листва деревьев, и в открытое окно машины вливался густой ночной воздух большого города и запах мокрого асфальта. На стеклах дрожали капли воды, сверкая от электрического света, заливавшего столицу. Лиза сама вела машину. Рядом с ней сидела напряженная, постоянно вертевшая головой Джейн. Глафира устроилась посередине заднего сиденья и во все глаза смотрела на дорогу. Если в начале пути с Юрием разговаривала только Джейн, то потом, чтобы проехать к нему наикратчайшим путем, по телефону общалась с ним Лиза. В паузах между разговорами она чертыхалась и говорила, что лучше бы она пользовалась навигатором, чем колесить по одним и тем же дорогам по три раза, слушая объяснения Юрия.