Вспыхнул свет — освещение провели сюда еще во время первой экспедиции. Заискрилась, заиграла переливчатым блеском причудливая бахрома каменных сосулек, прилепившихся к своду. Когда Герман приводил в Пещеру кого-нибудь из новичков, он притворялся, что сыт этой красотой по горло. Шествовал с видом всезнающего космического волка от прибора к прибору и сухо разъяснял их назначение. А в душе, конечно, радовался новой, пусть даже тысяча первой, встрече с подземной диковиной. Как со старым другом, который не может наскучить…

Но в этот раз население Базы еще досматривало последний сон, и покрасоваться Герман ни перед кем не мог.

Впрочем, сейчас ему было совсем не до того. Шелест, с которым сомкнулись над входом пряди травяной «бороды», показался ему чуть ли не грохотом задвигающейся каменной плиты. Он чувствовал, как в груди у него шевелится холод, как ноги заплетаются, отказываясь ступать, как кто-то большой и невидимый шепчет: «Не ходи дальше! Проверь свои приборы и поворачивай!»

Герман остановился. Только сейчас он предельно четко осознал, что, возможно, никогда больше не увидит ни этих сказочных картин, ни коллег, ни своих родных.

Перед ним раскинулся целый лес сталагмитов. Среди них были огромные, как колонны античного храма, и крошечные, размером с карандаш, одиночные и сросшиеся, как друзы горного хрусталя, идеально гладкие и покрытые многочисленными замысловатыми натеками, — бесцветные и окрашенные в нежные сиреневые, розовые и зеленоватые тона. Создавалось впечатление, что этот лес непременно должен звучать, подобно гигантскому органу, что каждый окаменевший ствол таит в себе определенный звук, что партитура грандиозного хорала давно написана и лишь ждет исполнителя.

Ничуть не хуже выглядели заросли сталактитов, свисающих с высоченного куполообразного свода. Ярко освещенные, они представляли феерическое зрелище. Герман стоял и смотрел, а глупый, почти ребяческий восторг, который он всегда старался сдерживать, переполнял его, заставляя забыть о том, что предстояло сделать.

Удивительно, но этот великолепный зал вовсе не был главной ценностью Пещеры. За ним шла длинная мрачная Горловина, а в ее-то конце и находилась «святая святых» — Сокровищница. Такая близкая, манящая — и в то же время недоступная…

Герману полагалось, как обычно, начать с проверки приборов класса «Н» — ярко окрашенных датчиков, размещенных у подножия самых крупных сталагмитов. Но он, впервые нарушив график работ, направился прямо туда, где могучие стены «органного зала» сужались, образуя Горловину.

Экспедиция, открывшая планету, обнаружила на ней небывалые залежи руд цветных металлов. Постепенно расширяя район поисков, люди составляли карту месторождений. Первые две недели прошли в будничной работе. А в начале третьей одна из групп наткнулась на Пещеру. Собственно, пещер в этой гористой местности было великое множество. Но не таких.

Пройдя узкую Горловину, планетологи оказались в ее последней, слегка расширенной, части. Тогда-то они и увидели нечто, принятое поначалу за скопление гигантских пещерных светлячков. Но, подойдя поближе, ученые поняли, что это огромная светящаяся паутина.

Паутина была невероятно красива. Лучи всех цветов радуги красочным веером расходились из ослепительно белой точки, неподвижно висящей в центре проема. Вокруг нее, соблюдая строгую радиальную симметрию, располагались восемь других, не столь ярких, но тоже испускавших лучи. Наконец, каждая из восьмерки была, в свою очередь, окружена ореолом еще более слабых точек…

Люди замерли, ошеломленно разглядывая ажурное чудо. Наконец начальник группы стряхнул с себя почти гипнотическое оцепенение и связался с Базой.

Так началось изучение Пещеры. Первым делом сюда провели свет, установили множество разных датчиков, а уж потом занялись непосредственно Паутиной. Просветить ее не удалось никакими приборами, поэтому действовать решили «методом тыка».

Простейшие предметы можно было спокойно вводить в Паутину и вытаскивать обратно — они ничуть не менялись. А вот записывающая аппаратура, несмотря на все уровни защиты, мгновенно выходила из строя. Попробовали послать робота — он продвинулся за призрачный барьер на полкорпуса и застыл. После этого выловили в Горловине несколько местных тварей и запустили внутрь. Но они вели себя столь же странно: сразу прекращали шевелиться, и если оставались за Паутиной полторы-две минуты — то навсегда. Если же их вытаскивали раньше, то постепенно приходили в себя, но еще долго двигались заторможенно.

Наконец на планету прибыли настоящие специалисты по контактам. Они-то и выяснили, что разноцветные волны, время от времени пробегающие по Паутине, носят не случайный характер, а подчиняются очень сложной закономерности. «Возможно, это запись какой-то информации», — решили ученые и приступили к расшифровке. Потрудиться им пришлось изрядно, но, в конце концов, получился следующий текст: «Мы, представители великой цивилизации (следует непереводимое название), приветствуем вас, разумные.