Пожалуй, для Нерейта это равносильно «спасибо».

Хааду начинает спускаться в нижнюю часть траншеи, ответвляющуюся в другую сторону. Гляжу ему вслед, прекрасно сознавая, что могу никогда его больше не увидеть. Где-то в глубине души я об этом жалею. Нерейта есть за что уважать. Жаль, что не вышло пообщаться подольше.

– Готов? – спрашиваю Фейна.

Тот кивает, но долго не сводит с меня глаз. О чём думает, непонятно.

– Так мы от них не уйдём, – наконец заявляет Фейн.

– Да, – не стала спорить я. – Скорее всего, ты прав.

– Значит, надо идти туда, куда они за нами не пойдут.

– Нет такого места. Гурта скорее умрут, чем отступятся. Я их знаю.

– А на поверхность они пойдут?

Проходит много времени, прежде чем наконец отыскиваем канал, ведущий наверх. У нас обоих к тому времени кружится голова, мы совсем ослабли от усталости и голода, от постоянного лазанья и бега болит каждая мышца. Если бы тут было хоть немного воды, мы промыли бы Фейну рану, и тогда, возможно, оторваться от погони было бы легче. Но кругом нет ни капли.

Идём по пустынным туннелям на границе, здесь никто никогда не жил. Эта подобная паутине сеть неуютных пещер и глубоких разломов разделяла земли гурта и эскаранцев с незапамятных времён. В эти дикие места заходят только солдаты и бандиты всех мастей. На самом деле никому из воюющих сторон эти земли не нужны, но и отдавать их противнику никто не намерен из принципа. Почему только сейчас я осознаю, как это чудовищно и нелепо – отправлять на смерть многие тысячи ради бесплодных земель? Наверное, раньше меня это просто не затрагивало. Я не знала, каково это – потерять близкого человека во время приграничной стычки и постоянно бояться, что и другой может повторить его судьбу.

Фейн нарвал несколько охапок грибов и уверяет, что они съедобные. Жуём их понемногу, засовывая в рот, когда руки свободны. Грибы очень горькие, вкус отвратительный, но Фейн клянётся, что они точно не ядовитые.

– Дети Солнца тоже прячутся от неба, как и вы, – рассказывает он. – Когда начинается сезон бесконечных дней, мы живём в надземных пещерах. Там внутри эти грибы тоже растут.

Приходится верить ему на слово. Одна я бы всё равно пропала. Грибы просто на редкость невкусные, но это всё же лучше, чем ничего, ими можно хотя бы утолить голод.

Движемся наверх, ориентируясь по дуновениям в воздухе. Туннель становится совсем узким. Почти вертикальная расщелина с отвесными стенами. Из складок сочится вода. Фейн пробует её, объявляет, что в воде «ничего нет» – чего именно в ней нет, даже спрашивать не хочу, – и мы наконец получаем возможность попить.

Гурта совсем близко. Карабкаемся по расщелине, цепляясь за выступы. Утешаю себя мыслью, что рака такой подъём точно не под силу. Солдатам придётся оставить их и следовать дальше одним. Возможно, мы всё-таки сумеем оторваться.

Ужасно хочется прилечь и заснуть, хотя и понимаю, что в таком случае не проснусь уже никогда. Нет, нельзя, мы уже зашли слишком далеко. Теперь останавливаться нельзя.

Из-за Фейна приходится идти медленнее, однако его выносливость меня поражает. Видимо, Дети Солнца на самом деле сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Всегда считала Фейна болезненным, ведь он такой худой и пассивный, а ещё плакал, когда его били. Но потом припоминаю, что, работая в кузнице, Фейн никогда не жаловался и не пытался схалтурить. Он происходит из расы кочевников, удобств у них намного меньше, чем у нас, и суровая жизнь на поверхности наверняка закалила их. Нет, Фейн кто угодно, но только не неженка.

Стараюсь не думать, сколько нам ещё осталось лезть. Сосредотачиваюсь на том, за что ухватиться, на что поставить ногу, как бы половчее подтянуться. Капли воды, собирающиеся в небольшие озерца, задают нашему движению ритм. Думаю о том, как удивительно, что вода отражает растущий на потолке светящийся лишайник, и только так его можно разглядеть как следует. Медитирую, думаю о своём, и выносить подъём становится легче.

Физическая боль – это нестрашно, её преодолеть легко. Есть боль гораздо хуже.

Приближаемся к верху, и тут оказывается, что туннель стал ещё уже – видимо, это последствия разрушительного землетрясения. Едва пролезаем внутрь. Беспокоюсь, справится ли Фейн. Даже для нас, подземных жителей, здесь слишком узко. А ему с непривычки должно быть ещё тяжелее.

Фейн делает глубокий вдох, затем выдыхает и протискивается внутрь. Хоть он устал не меньше меня, но сдаваться не намерен.

Через некоторое время туннель неожиданно для нас снова расширяется, причём намного. Вылезаю и вижу, как Фейн появляется из него и направляется в пещеру порядочных размеров. Сюда бы шесть человек могло поместиться, и ещё место осталось. Потрескавшиеся кости и остатки чего-то, похожего на гнезда из лишайника, свидетельствуют о том, что раньше здесь жили какие-то звери, но теперь они отсюда ушли, причём давно.