Фейн стоит рядом. Остальные уже ушли обратно в дома, но он не спешит присоединиться к ним. Уверяет, что время ещё есть.

С остальными членами круга я попрощалась. Все были ко мне очень добры. Несколько человек указывали на знак на моём запястье и делали приглашающие жесты. Чтобы понять, что здесь мне всегда рады, перевод не требовался. Искреннее добродушие этих людей заставляет устыдиться собственной чисто вейской циничности. В моих кругах дружба – это сделка, сопровождающаяся массой условий, и заканчивается она, как только пропадает взаимный интерес.

Для меня собрали целый мешок провизии, а ещё подарили новые короткие клинки, взамен утерянных на поле боя, перед тем как я попала в плен. Оружие очень тонкой работы, к тому же в здешних местах металл вещь редкая, а следовательно, ценная.

– Жаль, что ты не можешь пойти со мной, – говорю я, хотя внутренне надеюсь, что Фейн на это не согласится.

– Жаль, что ты не можешь остаться, – отвечает Фейн.

– У меня сын.

– Знаю.

Некоторое время молчим.

– Когда ты его найдёшь, он точно уйдёт за тобой? Он не захочет дальше воевать?

– Нет, – не задумываясь, отвечаю я, потом прибавляю: – Наверное. Теперь его отец погиб. Может быть, если бы сам Ринн сказал Джею, чтобы он возвращался, было бы легче. Возможно, Джей решит продолжать сражаться в память о Ринне. Не знаю. Но я в любом случае должна с ним поговорить.

– А хозяин разрешит ему уйти?

– Уговорить Ледо я смогу, у меня в этом деле есть опыт, – говорю я с уверенностью, которой на самом деле не ощущаю. – Его сёстры – мои подруги. Они помогут. А ещё у меня есть письмо декана инженерного факультета университета в Бри Атке. Ледо не станет возражать.

По крайней мере, очень на это надеюсь. Хотя под настроение Ледо бывает таким же капризным, как сёстры. С аристократами ничего нельзя предсказать наверняка.

Долгое время Фейн задумчиво вглядывается в моё лицо.

– Зачем ты это делаешь? – наконец спрашивает он.

– Как это – зачем? Ради сына, конечно!

Фейн продолжает смотреть на меня, потом отводит взгляд.

– За тобой я тоже вернулась, Фейн, – напоминаю я. – Могла бы просто сбежать из форта одна.

Запоздало осознаю, как резко это звучит. Просто сейчас я очень злюсь на Фейна. Да как он смеет предполагать, будто я хочу найти Джея не ради него самого, а из каких-то собственных соображений? Но я не хочу, чтобы мы с Фейном расставались на такой ноте, поэтому уже гораздо мягче прибавляю:

– Такой уж я человек. Пойми, я смотрю на вещи по-другому, не так, как ты. Я не могу просто взять и начать новую жизнь.

Фейн нехотя кивает, затем убирает с лица маслянистые чёрные волосы. Среди скалистых вершин начинает завывать ветер, вокруг разносится шелест сдуваемого с поверхности песка.

– Скоро рассвет, – произносит Фейн. – Мне пора.

Что-то внутри сжимается. Сердце охватывает невыносимая боль.

– Желаю удачи, – чуть запнувшись, произносит Фейн.

Я ему так и не объяснила, что означает слово «удача».

Смеюсь и обнимаю его.

– Молодец, делаешь успехи, – тихо произношу я.

Фейн обнимает меня в ответ, и на некоторое время мы замираем. Чувствую, как бьётся пульс на шее у Фейна. Больше я его никогда не увижу.

– Мне пора, – повторяет Фейн.

Небо быстро светлеет. Фейн оглядывается, потом снова поворачивается ко мне. Мы столько хотели бы сказать друг другу, но на всё не хватит времени, поэтому просто молчим.

– В конце сезона мы опять пойдём этим путём, – произносит Фейн. – Как потом – не знаю.

Потом разворачивается и бежит к домам, а я шагаю внутрь пещеры. В глазах стоят слёзы.

Вниз, вниз, подальше от безжалостного рассветного солнца. Меня встречает знакомый с детства тёмный мир.

– Ты беременна?

Сурово гляжу на Ринна. Пусть только попробует сказать ещё что-нибудь таким же потрясённым, испуганным голосом. А если даст понять, что это моя вина…

Обычно мой муж намёков не понимает, подобные тонкости не в его стиле. Но в этот раз сообразил правильно.

– Это плохо, – бормочет он.

Да, и впрямь хорошего мало, но я всё равно почему-то обиделась. Мне было девятнадцать, я была напугана, взбешена и искала человека, на котором можно всё это выместить.

– Вижу, ты рад, что у нас будет ребёнок. Прекрасно! – язвительным тоном восклицаю я.

– Не валяй дурака, сама знаешь, что я имел в виду! – рявкает Ринн в ответ.

Тут же умолкаю. За это я его и люблю. Умеет поставить меня на место.

Ринн неподвижно застыл напротив круглого окна с видом на панораму Вейи. Наши апартаменты освещает мягкое сияние фонарей, на половицы из полированного корневого дерева ложатся длинные тени.