Трехэтажный белокаменный замок на лазурном берегу южного моря, полная сокровищница золота, и аж три… нет! – пять детских, в каждой из которых ползает, агукает и сикается по златовласому ребенку… Что?! Опять никаких сомнений? Ну, вы даете, уважаемый читатель! Ну что ж – вам же хуже будет. Вам это придется читать. А уж я уж распишу! Согласен, если вам так нужно, так и должно быть написано шкодливой рукой автора. Вы абсолютно правы! Это стандарт, который следует безусловно выдержать. Про остальное – пираты, разбойники, драконы, битвы и походы – я уж и не говорю. Все, что ли? Вроде все. Еще там где-то должен заваляться Темный Властелин, но – посмотрим… посмотрим. Нужно будет – и он появится.

Вот, где-то так, дорогой читатель! В принципе, вы не очень-то и ошибаетесь. Практически угадали! Но, поживем – увидим!

А пока мне надо еще добраться до своего склада чугунных болванок. И посмотреть: а какие там тайны скрывает обычная, вроде бы, рядовая насосная станция. Как бы она не оказалась для меня канализационной!

Глава 3.

Если вам вдруг с бодуна захочется смотаться посмотреть на ракетный полигон в наших степях, то добираться надо так. Надо сесть на московский поезд, всю ночь промучиться в трясущемся и стучащем на стыках душном вагоне, утром, едва умывшись, сдать постель, собрать свое барахлишко и ждать, пока поезд не притормозит на полустанке в степи. Полустанок – это я так сказал, для красоты. На самом деле это называется "Разъезд N 123", что ли. Тут вы прыгаете с подножки вагона в песок (платформы нет, вы уж извините!), и, наступая на овечьи катышки, но обходя коровьи лепешки, бредете к грунтовой дороге, перекрытой железнодорожными шлагбаумами. Налево, через рельсы и восемь километров, будет маленькое, затерявшееся в песках, серое от выгоревшей на солнце древесины сельцо. Туда вам можно идти или ехать. А вот направо – нельзя. Там полигон. А пропуска у вас наверняка-то и нету.

У меня пропуск был. Я проковылял метров двести до белого здания КПП. Несколько пыльных акаций давали караульному наряду хоть какую-то тень. Там, у врытой в землю бочки, курили и лениво болтали о чем-то своем несколько солдат в выгоревшей, почти песчаной, форме. Несмотря на раннее утро, начинала давить жара.

Около КПП стояло три пропыленных и битых жизнью "УАЗика". Молоденький солдатик с широким казахским лицом поддернул на плече автомат и ожидающе улыбнулся мне.

–Ну и куда тебе приспичило, бомжара? – Вот так, просто, тепло и дружески, встретили меня на новом месте службы. Я слегка ошалел.

Да, зря я вырядился в свой старый камуфляж, зря не брился пару дней, зря постригся налысо. Да и солдатский сидор – это не сумка из крокодиловой кожи. Совсем забыл про пословицу: "По одёжке встречают…" Впрочем, слово – что оно? Сотрясение воздусей, и только. Ну, подумаешь, назвали не так. Ничего трагического ведь не произошло? Да и приговор бойца был довольно точен – бомжара я и есть.

Доковыляв до шлагбаума, я искательно улыбнулся часовому.

–Ну, дык, ты эта… братан, командира покличь, а? Ждут меня тута… Работу каку-ништо обещали дать. Ты покличь, покличь… Я без обману.

Сурово глянув на меня, солдатик развернулся ко мне правым боком, нажал тангету болтающейся на левой стороне груди рации и что-то забормотал в нее вполголоса. Рация захрипела и что-то пробулькала в ответ.

–Фамилия? – обернулся ко мне солдатик.

–Моё?

–От чудо-юдо в фуфайке! Твоё, твоё!

–Дак Никитины мы сыздревле будем…

Степной орел снова что-то пробурчал в рацию, послушал, кивнул и вновь обратил ко мне свой луноликий… хм-м-м… лик, в общем.

–Ковыляй до КПП, скороход, да документы свои приготовь. Двигай, двигай, давай!

Потеряв ко мне всяческий интерес, красноармеец покрепче стиснул родной автомат и стальным взором уставился в линию горизонта. Возможно, он заметил там ползущих к его посту насквозь мокрых от пота морских котиков. Сам бы вспотел – попробуй, проползи до наших степей от военно-морской базы "Коронадо", что на ридной Калифорнищине. Или углядел еще какую-нибудь гадость. Коммандос из "Саерет Миткаль", например. Я лично, кроме верблюжьей колючки и перекати-поля, ничего не увидел. Да, еще здоровенные кузнечики орали и прыгали, раскрывая в полете оранжево-розовые подкрылки.

В здании богатырской заставы было еще сумрачно и прохладно. В длинном коридоре светилась утренним солнцем отрытая настежь дверь. За ней смутно болботали на два голоса.

–Разрешите? Это тут посылают в космос? – делая невинную морду лица, тактично спросил я кабинетных сидельцев.

Они оживились.

–Тут посылают исключительно на …й! – ожидаемо радостно прокомментировал мой вопрос белобрысый старлей. – Насаживают на ракету задницей, и таким вот Макаром и запускают! Хочешь?

–Ага! – Мое лицо просто светилось энтузиазмом тридцатых годов. – За тем и пришел! Вот мое направление в космические дали. В профкоме дали, как передовику и победителю этого… соцсоревнования, вот!

Бормоча всю эту муть, я краем глаза косил на спокойно сидевшего спиной к солнцу мужика. А он не косил глазом, он внимательно меня рассматривал в два зрачка и слушал в оба уха. Этот самый мужик внешне был немного похож на меня. В старом потертом камуфляже, стриженный под ноль, с пегой четырехдневной щетиной на загорелой морде. Только было ему уже добро за пятьдесят. Он выжидательно молчал, продолжая буровить меня выцветшими серыми глазами из-под мохнатых бровей.