Переправившись в рыбацкой лодке через Манильский залив и переночевав в прибрежной деревне Лимай, Миклухо-Маклай, с переводчиком и носильщиком, отправился в горы Маривелес, где, по словам местных жителей, находилось становище аэта — остатков древнейшего населения архипелага. «Около небольшой лесной поляны, — рассказывает исследователь, — было расположено несколько очень примитивных шалашей, состоящих из наклонной крыши из пальмовых листьев, под которой можно было сидеть или лежать. В четверть часа мне построили такую же, и я остался с ними два с половиной дня, познакомился со всем населением этой переносной деревеньки» [507] . Николай Николаевич обмерил около двадцати голов, сделал несколько портретов (до нас не дошедших). «Не только их лица, — сообщил он, — но и их обращение между собой, с женщинами и детьми, даже выражение лица, манера говорить и сидеть, их пляски и песни напомнили мне живо папуасов Новой Гвинеи» [508] .

Из Манилы «Изумруд» в апреле зашел в Гонконг — островок у побережья Китая, захваченный в 1842 году англичанами и превращенный в опорный пункт Великобритании на Дальнем Востоке. За три десятилетия британского владычества этот гористый островок буквально преобразился. На северном берегу вырос город с обширной гаванью. Его европейская часть была застроена домами-дворцами, на склонах горы появились виллы, окруженные садами. Оптовая торговля и управление находились в руках англичан, основную рабочую силу составляли китайцы, многие из которых обитали в джонках и свайных постройках на мелководье.

С удивлением Миклухо-Маклай обнаружил, что к нему пришла широкая известность, даже слава. «Благодаря различным английским газетам, которые меня сперва похоронили, потом возвестили о моем воскресении от мертвых, — писал он матери из Гонконга, — все стараются знакомиться со мною, что доставляет мне иногда изрядную скуку и много знакомых, но также открывает все двери, и любезное гостеприимство всюду избавляет от значительных расходов» [509] . Последнее было особенно кстати, так как его финансы были на исходе.

Николай Николаевич совершил поездку в город Кантон (Гуанчжоу), расположенный на судоходной реке Сицзян примерно в 60 километрах от морского побережья. «На днях я был в Кантоне, — сообщил он в том же письме матери, — хотел увидеть один из самых больших и интересных городов Китая, имел аудиенцию у вице-короля Кантонского, который на другой день отдал мне визит с настоящими китайскими церемониями. Очень мало европейцев имеют возможность видеть этого очень высокого мандарина» [510] .

После «опиумных войн» китайское правительство было вынуждено согласиться на ввоз в страну опиума, которым занимались в основном британские купцы. Из Гонконга это зелье, привозимое из Бенгалии и других покоренных Англией районов Индии, растекалось по всему Китаю. На острове было открыто несколько опиекурилен, которые посещали в основном китайцы. Миклухо-Маклай, с присущими ему любознательностью и исследовательским подходом, решил испытать на себе действие опиума, чтобы понять, почему великое множество людей, причем не только в Азии, пристрастились к его курению, сделавшись наркоманами. Врач-англичанин К. Клаус, живший в Гонконге, пытался отговорить путешественника от этого опыта, предупреждая, что он отрицательно скажется на ослабленном организме. Но Николай Николаевич настоял на своем и даже уговорил Клауса присутствовать при эксперименте и через короткие промежутки времени записывать все наблюдения.

Миклухо-Маклай с доктором отправился в Китайский клуб, в котором для курильщиков были оборудованы общие залы и отдельные кабинеты. Заняв один из них, путешественник облачился в просторные китайские одежды и вытянулся в полулежащем положении, положив голову на твердый подголовник. Служитель подавал ему трубку за трубкой, в которых тлели шарики с опиумом. За три часа Николай Николаевич выкурил 27 трубок, содержавших примерно семь граммов опиума, то есть дозу, которая значительно превышала ту, которую употребляли китайские курильщики. Курение продолжалось до тех пор, пока, пройдя все фазы наркотического опьянения, путешественник не впал в полную прострацию. Когда вернулось сознание, его принесли в паланкине в дом супругов Кордес, с которыми подружился Миклухо-Маклай. Здесь он забылся многочасовым тяжелым сном и в течение двух последующих дней испытывал тяжесть в ногах и головокружение.

В 1875 году Николай Николаевич опубликовал на немецком языке брошюру «Опыт курения опиума (Физиологическая заметка)», в которой медицинские наблюдения Клауса, зафиксированные им желания, иллюзии и высказывания «подопытного» путешественника сопроводил собственными комментариями. Его основной вывод гласит: «После этого опыта я вполне понимаю, почему тысячи людей, богатых и бедных, без различия общественного состояния и возраста, предаются курению опиума, главное действие и главное удовольствие которого состоит в потере на некоторое время своего "я"» [511] . В августе 1876 года И.С. Тургенев сообщил в письме А.А. Мещерскому, что его друг «прислал мне небольшую немецкую статейку о действии опиума, которую я прочитал с удовольствием, так как она показалась мне правдивой» [512] .

Зная от М.Н. Кумани о намерении голландских властей послать военное судно к берегам Новой Гвинеи, Миклухо-Маклай обратился к генерал-губернатору Нидерландской Ост-Индии Джеймсу Лаудону с письмом, в котором просил позволения участвовать в этой экспедиции. В Гонконге он получил от Лау-дона телеграмму, в которой сообщалось, что экспедиция отправится в конце 1873 года и что он будет на судне «самым желанным гостем» [513] . Поэтому Николай Николаевич решил покинуть «Изумруд» в Батавии.