Тем временем значение этого сообщения свелось на нет из-за событий, происшедших в самой крепости. Началось все драматическим образом, когда молодой офицер, вышедший навстречу наземной машине, протянул руку за бластером секретаря.

— Я возьму его, — коротко сказал он.

Рука секретаря подняла бластер и протянула его офицеру, бластер был унесен, и Шварц, едва не зарыдав от облегчения, отпустил Разум секретаря.

Алварден был наготове, когда секретарь рванулся бежать, словно сошедший с ума, как пружина, вылетевшая из компрессора. Археолог прыгнул на него с поднятыми кулаками.

Офицеры засуетились. Сбежались солдаты. Когда грубые руки схватили Алвардена за ворот рубашки и потащили его наверх, секретарь мешком упал на сиденье. Из его рта струилась тонкая струйка крови. Рана на расцарапанной щеке Алвардена открылась и кровоточила.

Он выпрямился и, шатаясь, поправил волосы. Потом, указывая плохо гнущимся пальцем на скрюченную фигуру, твердо сказал:

— Я обвиняю этого человека в заговоре против Империи. Я должен немедленно говорить с командующим.

— Мы позаботимся об этом, сэр, — поспешно ответил офицер. — Если вы не возражаете, вам придется пойти со мной, всем вам.

И там они оставались в течение долгих часов. Комнаты были комфортабельные и достаточно чистые. Впервые за двенадцать часов они смогли поесть, что и сделали, хотя и весьма поспешно. Им даже посчастливилось получить более высокий дар цивилизации — ванну.

Однако комната охранялась, и после того, как прошли часы, Алварден потерял терпение и закричал:

— Да мы всего лишь поменяли одну тюрьму на другую!

Скучная бессмысленная рутина военного лагеря шла своим чередом, игнорируя их. Шварц спал. Алварден перевел взгляд на него. Шент покачал головой.

— Он не может, — сказал Шент. — Это бесчеловечно. Он измучен. Пусть поспит.

— Но ведь осталось только тридцать девять часов.

— Я знаю, но нужно ждать.

Послышался холодный и слегка сардонический голос:

— Кто из вас называет себя гражданином Империи?

Алварден бросился вперед:

— Я, я!..

И голос его упал, ибо он узнал говорившего. Последний жестко улыбнулся. Левая его рука была несколько застывшей, как и в последний момент предыдущей встречи.

За спиной археолога слабо прозвучал голос Полы:

— Бел, этот офицер… это тот, из магазина.

— Тот, которому вы сломали руку, — последовало подтверждение. — Меня зовут лейтенант Клауди. Значит, вы — член Сирианских миров, не так ли? И в то же время братаетесь с этими. Галактика, до какой низости может опуститься человек! И эта девушка по-прежнему с вами. — Он молчал, потом намеренно подчеркнуто проговорил: — Женщина, землянка!

Алварден мрачно сказал:

— Бел Алварден с Сириуса просит аудиенции у дежурного лейтенанта.

Лейтенант Клауди ответил:

— Это зависит от обстоятельств. — Он сделал шаг к Алвардену и быстро и яростно ударил его по лицу, отчего повязка упала со щеки Алвардена.

Археолог охнул и едва сдержал крик.

Лейтенант сказал:

— Когда-то вы сопротивлялись. Не желаете ли сейчас?

Алварден ничего не ответил.

Лейтенант сказал:

— Аудиенция разрешена.

Четыре солдата встали перед Алварденом и за ним. Лейтенант Клауди повел их.

Шент и Пола остались одни со спящим Шварцем, и Шент сказал:

— Я не слышу его больше, а ты?

Пола покачала головой.

— Я тоже уже некоторое время. Но, отец, как ты думаешь, он что-нибудь сделает Белу?

— Разве он может? — мягко проговорил Шент. — Ты забываешь о том, что он — не один из нас. Он — гражданин Империи, и ему нельзя досаждать… Ты, как я понимаю, влюблена в него?

— О, это ужасно, отец. Это смешно, я знаю.

— Конечно, смешно. — Шент горько улыбнулся. — Он честен. Я не говорю, что это не так. Но что он может сделать? Сможет ли он жить вместе с нами в этом мире? Сможет ли он взять тебя к себе домой? Представить друзьям земную девушку? Своей семье?

Она заплакала:

— Я знаю. Но, может быть, ничего этого вообще не будет.

А Шент снова был на ногах, потому что последняя фраза девушки послужила ему напоминанием. Он снова сказал:

— Я его не слышу.

Он не слышал секретаря. Вялкис был помещен в соседней комнате, откуда постоянно и внятно доносился звук его шагов — шагов льва, мечущегося в клетке. Но сейчас они смолкли.

Хотя в этом не было особого смысла, но Разум и тело секретаря сделались для них символом ужасной болезни и разрушения, гигантская сеть которых должна была начать плестись вокруг звезд. Шент осторожно похлопал Шварца по плечу.