Алессандро взял подвеску из рук Рэйчел и застегнул цепочку у нее на шее, приподняв ее волосы одной рукой. По телу Рэйчел пробежала дрожь. Его прикосновение обжигало, и каждый ее нерв был готов загореться, как бенгальский огонь.

— Готово, — сказал он, справившись с застежкой. — Советую тебе сходить к ювелиру, чтобы убедиться, что она не разойдется снова.

Рэйчел потрогала алмаз, все еще глядя в глаза Алессандро.

— Спасибо, — хрипло произнесла она, снова садясь на пол. — Не знаю, что бы я делала, если бы потеряла ее.

— Вижу, ты ею очень дорожишь.

— Да, это подвеска моей матери. Это все, что осталось от нее.

— Что ж, теперь она нашлась.

Закусив губу, Рэйчел решила прямо спросить его о том, что больше всего волновало ее.

— Что с тобой случилось?

Алессандро долго молчал. Она ждала, затаив дыхание. Неужели именно поэтому ей пришлось подписывать соглашение о конфиденциальности? Неужели он настолько плохого мнения о ней, что пошел на такие крайние меры?

— Ты знаешь, что такое синдром Гийена-Барре? — наконец спросил он.

— Да, слышала о нем. Он ведь возникает из-за вируса, правда?

— Так и есть. Около двух месяцев назад, после поездки за границу, я заболел бронхитом. Я думал, это обычная простуда, но через несколько дней у меня начали слабеть ноги. Опять же, я подумал, что просто перетренировался — до этого я готовился к марафону. Но оказалось, это синдром Гийена-Барре. В результате этой болезни в периферических нервах разрушается миелин. Иногда паралич бывает столь сильным, что человек теряет способность дышать или глотать. Так что, как видишь, мне еще повезло — пострадали только ноги, и я надеюсь, что это не навсегда.

Рэйчел не знала, что ответить. Она до сих пор не могла оправиться от потрясения, до сих пор корила себя за все то, что сказала ему. Но почему он молчал? Не мог же он рассчитывать на то, что она об этом не узнает за время своего пребывания на вилле! Или же он нарочно скрывал свою болезнь до последнего, чтобы отомстить ей?

— Не переживай, — сказал он, глядя на нее с горечью. — Это не заразно.

Она нахмурилась — так вот как он понял ее молчание!

— Меня это совершенно не волнует.

Он недоверчиво поднял бровь:

— Неужели?

— Конечно же нет.

— Значит, ты не уедешь отсюда с первыми же лучами солнца?

— Я никуда не уезжаю, — совершенно искренне ответила она. Алессандро считает ее бессовестной и беспринципной, но она докажет ему, что у нее есть и совесть, и принципы. Она выполнит свои обязательства и останется так долго, как ему будет нужно.

Алессандро отодвинул кресло подальше от того места, где она сидела.

— Мне не нужна твоя жалость, — с презрением проговорил он.

— Это не жалость. То, что с тобой случилось, просто ужасно, но я чувствую к тебе сострадание, а не жалость.

— Встань с пола, ради бога, — раздраженно ответил он.

Рэйчел поднялась и расправила подол.

— Тебе что-нибудь нужно? Я могу тебе помочь?

Его темные глаза заблестели.

— И что же ты мне предлагаешь? Свое прекрасное тело, чтобы разбудить мои нервные окончания?

Она покраснела.

— Об этом мы не договаривались.

— Что ж, мы можем договориться об этом сейчас.

Ее глаза округлились от удивления.

— Ты шутишь.

— Я могу делать все, что захочу, Рэйчел. Теперь я заказываю музыку, как тебе известно.

— И мне придется заплатить за каждое неприятное слово, сказанное в твой адрес? Ты нашел в моем лице девочку для битья?

Его глаза были как две льдинки.

— Ложись спать, Рэйчел. Увидимся утром.

— Не отправляй меня в кровать, как маленькую. Ты уже не первый раз так говоришь, и это меня раздражает.

Он взялся за поворотный механизм кресла.

— Ты хочешь, чтобы я разозлился?

— Я не боюсь тебя, Алессандро.

— А зря. Я могу причинить тебе больший вред, чем десяток твоих жалких, бесхребетных женихов. Одно мое слово — и твоя карьера в мире моды пойдет прахом. Никто во всей Европе не захочет тебя поддерживать. Ясно?

Рэйчел проглотила ком в горле.

— Если ты это сделаешь, пострадаю не только я, но и Кейтлин.

Его губы слегка дернулись.

— Тогда веди себя хорошо, моя дорогая, — сказал Алессандро и, не дожидаясь ответа, развернул кресло и удалился.