Корабль стал на якорь в месте, назначенном туземцами-крумен, и отправил на берег весточку о прибытии. Однако из-за шторма курьер явился только на следующий вечер. Его появление успокоило негров, как масло бурные воды. Агент оказался энтузиастом и вскоре дал им понять, что сад Эдема всего лишь неприглядный пригород по сравнению с Монровией.

4 июля отмечалось как праздничный день, и офицеров корабля пригласили на обед к президенту республики и его министрам.

Вечером миссионер, единственный белый человек, проживавший в негритянской республике, отвел врача в сторону и сообщил о серьезных сомнениях относительно характера миссии «Ребекки», а прибыв на корабль, он сказал офицерам, что их подозревают. На созванном сразу совете обсудили меры по высадке на следующий день пассажиров с их пожитками. В Монровию только что вернулась английская канонерская лодка и стала на якорь на небольшом расстоянии от корабля. От ее присутствия хотелось избавиться как можно скорее.

На следующий день рано утром появилась флотилия шлюпов, каноэ и яликов. Испанский капитан сказал доктору, что тот пойдет на борту судна до реки Конго, где произойдет встреча с почтовым пароходом. Доктор принял это предложение. К полудню высадили пассажиров с их пожитками, вернулся капитан с судовыми документами и т. д. Подняли якорь и двинулись новым курсом. За кораблем сразу последовал английский крейсер, но скорость «Ребекки» составляла двенадцать миль по сравнению с его восьмью. До наступления темноты англичанин исчез за горизонтом.

На палубе появился испанский капитан. Это был смуглый коротышка с черными волосами и холодным, решительным взглядом. Он носил открытую рубашку с большим шелковым платком вокруг шеи, белые брюки с широким красным поясом, обернутым вокруг талии несколько раз, широкую мягкую шляпу. Типичный бандит. За ним следовал помощник в почти таком же облачении. Затем он выступил вперед и ударил в корабельную рынду. Команда собралась на юте, где испанский капитан А. обратился к ней на испанском и английском.

– Матросы, теперь я капитан этого корабля. Это мой помощник, – сказал он, представляя своего спутника. – Другие офицеры сохраняют свои должности. Бывшего капитана и помощника мы уважаем и будем с ними советоваться. Цель рейса – закупка в Африке негров и доставка их на Кубу. Поездка чревата опасностями, но, если все пройдет хорошо, будет много денег. Если среди вас есть желающие сойти на берег, корабль сделает остановку в месте, где можно будет благополучно высадиться и получить двойное жалованье на день выдачи.

Команда выразила желание подписать новые статьи договора, и были объявлены размеры жалованья в случае успеха рейса. Американскому капитану и его помощнику полагалось по 5000 долларов, второму помощнику – 3500, плотнику – 3000, каждому матросу – по 1500 долларов. Численность команды составляла двадцать три человека, включая турок, греков, итальянцев, испанцев, шотландцев, янки и датчан.

Было очевидно, что испанский капитан не доверял капитану К. и, хотя они вели себя любезно по отношению друг к другу, в их поведении не наблюдалось ни малейшего признака фамильярности. Такое отношение к К. разделяла почти вся команда. Однажды, когда капитан К. зависал на булине за кормой, проверяя рулевые петли, матрос на руле вытащил нож и сделал движение с намерением перерезать канат и сбросить капитана в море. Однако доктор заметил это и быстро обратил внимание на него испанского капитана.

Корабль опережал время прибытия к назначенному месту встречи на несколько недель, поэтому он неспешно двигался вперед, пока не вышел на расстояние одного дня хода до Маюмбы, расположенной примерно в двухстах милях к северу от устья реки Конго. Эту часть побережья усиленно патрулировали паровые и парусные суда Соединенных Штатов, Англии, Португалии и Испании, так что, приближаясь к берегу, мы подвергались большому риску перехвата. Хотя судовые документы были действительными до реки Конго, однако корабль могли перехватить по подозрению и отправить в Сьерра-Леоне. Там же суд мог основательно расследовать дело и вынести приговор о конфискации.

Однажды ход корабля был отрегулирован таким образом, чтобы, идя всю ночь в направлении побережья, он находился в дневное время на расстоянии пятнадцать миль от берега. В это время спустили на воду ялик, и в него сели испанский капитан с двумя матросами. Их снабдили продовольствием на два дня и компасом, после чего они отправились к берегу. Корабль же сразу повернул в открытое море с учетом того, что по прошествии сорока дней он вернется в место, где испанский капитан высадился. Теперь командование кораблем принял испанский помощник и вышел в море, удалившись на четыреста миль от берега, чтобы затем вернуться однажды и потом снова уйти в открытое море на сорок дней, не приближаясь к берегу на расстояние двести миль. Это был весьма спокойный переход. Лишь в двух случаях были замечены суда, которые оказались китобойными и держались мористее.

Утром на рассвете на сороковой день вояжа корабль подошел к побережью достаточно близко, чтобы отчетливо видеть рельеф, но на берегу не было обнаружено ни одного живого существа. Наверх послали наблюдателя, чтобы убедиться в отсутствии судов на горизонте. Корабль двигался несколько миль вдоль берега, пока не увидели негра, размахивавшего огромным белым флагом с большим красным крестом во всю длину и ширину полотнища. Это был сигнал, и через несколько минут можно было видеть, как несколько негров тащат к воде из укрытия корабельный ялик. Через час капитан А. был снова на борту. Очевидно, что-то не так пошло. Агент и помощник прибыли значительно позже, чем их ожидали. Оба заболели африканской лихорадкой и пребывали в торговом пункте на реке Конго на лечении. Ежедневно мимо этого места проходили британские крейсеры, и их визит ожидался в любой момент, когда корабль отправился в открытое море, в каюте снова провели совет, на котором решили, что раз судовые документы в порядке и позволяют идти к реке Конго, то надо двигаться туда и ожидать дальнейшего развития событий.