Мирзов позвонил, и Борисова вывели из кабинета.

— Вы не знакомы с ним? — спросил Мирзов, когда дверь кабинета закрылась за Борисовым.

— В уголовном мире не имею знакомств, — ответил Смирнов, презрительно морщась.

— Смирнов, — снова заговорил Мирзов, — вы по-прежнему будете отрицать покушение на старшего лейтенанта Каюкова.

— Нет необходимости повторяться.

— Но мы нашли бесспорные доказательства.

— Я не знаю их.

Капитан Мирзов положил на стол пистолет, щечки и отбитые от них кусочки.

— Что вы теперь скажете?

— Я верю, что это пистолет Каюкова. Но я… купил его.

— У кого?

— У каких-то ребят.

— Смирнов, вас видели за несколько минут недалеко от места нападения на Каюкова?

— Кто? Этот тип, который только что был? Но я его никогда в жизни не видел.

— Не только он.

Капитан Мирзов подготовился к этому. Но нужно было, чтобы не только он, а и Сенин, и Курасов присутствовали при дальнейшем допросе и опознании. Опознание имеет большое значение. Это своеобразная проверка показаний и очная ставка.

Когда в кабинет вошли Сенин и Курасов, Мирзов пригласил еще двух человек. Они были одеты так же, как и Смирнов: шинель с петлицами, шапки-ушанки с авиационными эмблемами.

— Располагайтесь рядом вот с этим… — он на секунду задержался, задумавшись, как назвать Смирнова, — ну с этим… человеком, — закончил он.

Двое сели рядом со Смирновым.

— Смирнов, — обратился к нему Мирзов, — вы можете поменяться местами с рядом сидящими товарищами.

Он посмотрел на них, продолжая сидеть на прежнем месте.

— Вы можете выбрать любое из трех мест или даже сесть на любой другой стул.

— Хорошо, — после некоторого раздумья произнес он. — Я хочу сесть вот здесь.

Он сел крайним справа.

Когда все было приготовлено, в кабинет пригласили Люлькова. В кабинете стояла полная тишина. «Узнает или нет?» — волновался Мирзов.

— Люльков, — обратился к нему капитан. — На допросе вы показали, что незадолго до нападения на Каюкова вы видели, как за ним прошли мужчина и женщина. Скажите, нет ли среди сидящих в комнате того мужчины, которого вы видели? Посмотрите внимательно, не спешите! Если есть, то укажите на него.

— Чего ж не спешить, товарищ капитан. Вот этот человек! — он пальцем указал на Смирнова. — Да я его и через десять лет узнаю.

— А где вы меня видели? — бросил Смирнов.

— Там, где на нашего Николая Максимовича нападали. Он был, он, — уже обращаясь к Мирзову, как бы убеждая его, повторял Люльков.

Смирнов опустил голову и больше не сказал ни слова.

В кабинете остались Сенин, Курасов и Мирзов. Курасов сидел бледный, растерянный.

— Какое ваше мнение? — спросил Мирзов.

— Наверное, я ошибся, — глухо промолвил Курасов.

— За ошибки надо нести ответственность, — резко произнес Сенин. — Кстати, поведение ваше и Жукова будут обсуждать на бюро обкома партии, — добавил он и, обратившись к Мирзову, спросил: — А каково ваше мнение о Борисове?

— По-моему, он просто трус. Поговорите с ним сами.

— Да, я с вами согласен, — сказал Сенин. — Все это результат неправильного ведения следствия. Для всех нас будет наукой, как нужно внимательно относиться к каждому факту, как нужно уверенно и без оглядки относиться к тому, что утверждают простые советские люди.

А дальше все уже было так, как и должно было произойти. Курасов и Жуков понесли суровое партийное взыскание. Ошибка их оказалась поучительной, из нее сделали необходимые выводы товарищи, которым надлежало укреплять советскую социалистическую законность. Бюро обкома очень внимательно отнеслось к организации добровольных дружин из рабочих по охране порядка. Тяжело раненый Каюков, к сожалению, не смог возвратиться на прежнюю свою работу. Но опыт его был ценен и он помогал народным дружинам.

А что же с преступниками? Их судил трибунал и Смирнов уже не отпирался.

— Расскажите, Смирнов, как вы стали на путь преступлений? — обратился председатель трибунала к подсудимому.

— Это длинная история, но я все расскажу, все…

Сын промышленника. Без отца остался еще мальчиком. Работал на заводе. Был на стройках. Началась война, призвали в армию, затем плен, школа разведчиков в Западной Германии. Окончил ее, потом забросили для связи со шпионом «Тучный». Оказалось, что его уже арестовали. Связаться с кем-либо другим не смог. Узнал, что на заводе разработана особая машина-автомат, решил сфотографировать чертежи, чтобы чем-нибудь оправдаться перед «хозяином», вернуться за границу и там остаться жить. Вот тогда и созрел план захватить самолет и улететь. Я летчик и летать умел. На аэродроме захватить самолет нельзя. Там охрана. Решил сделать это в воздухе. Но одному эта задача непосильна, и я нашел спутницу. Ясное дело, из воровского мира, — продолжал он, — порядочная не пойдет.