— Стойте, стойте, припоминаю. Один из них был в поношенной ситцевой рубашке. Я его немного знаю. Зовут его Петр. Они взяли водку, закуску и ушли.

Никулин пригласил Грибову проехать с ним в морг и посмотреть, действительно ли убитый был тем самым Петром.

— Он! — еще издали увидя труп, воскликнула Валя. — Это он!

Она хотела спросить, кто убил, но так и не решилась, поняв, что работникам милиции это тоже неизвестно.

— За что же убили его? — не выдержав, очень волнуясь, спросила она.

— Пока не знаем, — ответил Никулин. — А где мог жить этот Петр, где работал? — спросил он Грибову.

— Этого я не знаю. Я только в ресторане его часто видела.

— А что вы о нем еще знаете? С кем он заходил в ресторан?

— Говорил, что живет на Гоголевской, холостяком себя называл, а правда это или нет — не знаю.

Улица Гоголя одна из самых больших в городе. Она протянулась из одного конца в другой на несколько километров. Но что делать? Нужно искать! Ведь это единственное, что пока известно об убитом.

Майор Бородин все сутки провел на работе. Лицо его осунулось, потемнела борода, глаза запали. Но держался он спокойно. Выслушав Никулина, он вызвал участкового уполномоченного.

— Нет, товарищ майор, никакого Петра не знаю, — разводя руками, отвечал участковый. — Территория-то у меня большая. Может, недавно переехал…

— Все это так. Территория большая, но и людей знать надо. Придется искать всем вместе.

Проверкой в паспортном столе было установлено, что на улице Гоголя проживает 52 Петра.

— Многовато, — произнес Бородин, просматривая список жителей улицы, носящих имя Петр. Но одно он хранил для своих подчиненных. Он осмотрел одежду, руки, тело и пришел к выводу, что человек этот занимался тяжелым физическим трудом.

— Ищите Петра-грузчика, — сказал он твердо, — Выясняйте, все ли они ночевали дома. Нужно обойти все дома, другого выхода у нас нет.

Разные ответы слышали работники милиции. «Есть у нас Петр, — отвечали они. — Но он уехал в Ялту на курорт».

— Петя еще спит, — сказала средних лет женщина в другом доме. — А что он, натворил что-нибудь?

Как назло — все не те и не те ответы. И вот возле зеленых широких ворот с узкой калиткой, окрашенной почему-то в другой цвет, прозвучал тонкий детский голосок:

— А я вас знаю, вы милиция.

— Наш дядя Петр тоже дома, а вот дядя галькин, он тоже Петр, что-то не ночевал, — прокричала девочка.

— А кто ты? — спросил удивленно Никулин.

— Я просто Галя. Я живу рядом, вот здесь, — она потянула Никулина за рукав, чтобы показать дом. — Я всех дядей, которых зовут Петр, на улице знаю…

Никулин вошел в маленький дворик, вымощенный гранитным булыжником, сквозь который выбивались сочные стебли лебеды. «Вот живут, — подумал Никулин, — никто и бурьян не косит — тишина».

Он постучал в маленькое полутемное окно. Никто не ответил. Решил постучать сильнее, и на этот раз никто не откликнулся.

— В другое, другое стучите, — сказала девочка. — Они, наверное, спят.

Из окна, отодвинув кружевную занавеску, выглянула заспанная женщина с матерчатыми папильотками на голове. Она еще не совсем проснулась и никак не могла понять, кто ее беспокоит. Однако, увидев на стучавшем погоны лейтенанта милиции, быстро задернула занавеску окна и через минуту стояла на улице, запахивая полы теплого мохнатого халата.

— Что случилось? — спросила она у Никулина. — Несчастье с Петром?..

— Нет, что вы, просто мы проверяем, нет ли у вас непрописанных жильцов.

— Ох, — вырвалось у женщины, — а я то думала, бог знает, что. Ведь он, злодей, третьи сутки не ночует дома.

— Муж?

— А кто же? Он, Скворцов Петр, законный, единственный, черт бы его побрал, — женщина засмеялась, а потом заплакала.

Никулин не знал, что делать.

— Вы успокойтесь, гражданка, все уладится. Ведь не сквозь землю же он провалился. Все уладится. А вы не помните, были у него наколки на руке?..