— Завтракать и обедать я буду лишь после знакомства с Баборыбой, — сказал Куропёлкин.

— Ваше дело, — заявил Удочкин. — Или — ваш удел!

Позавтракал Куропёлкин водой из-под крана.

Уговаривал себя не спешить.

А сам спешил.

Не терпелось, не терпелось, не терпелось ему увидеть воплощение собственных ночных видений. Чувства его при этом двоились и играли в чехарду. То есть он был готов увидеть создание совершенное и ему необходимое. И был готов (даже желал этого) к неудовольствиям и придиркам по поводу несоответствия отловленной особи его эротическим ожиданиям и понятиям о красоте. А коли это была бы и не живая плоть, а ловко исполненное умельцами изделие, да ещё и доставленное, скажем, из провинции Хейлунцзян Поднебесной, он сейчас же сочинил бы ругательную отказную, то бишь рекламацию.

И всё же, и со спешкой своей, он растянул приготовления к выходу на полтора часа.

Вышел. Радуясь свежему ветерку, теперь уж точно не торопясь, прошагал к останкинской скамье, сел. Заметил: не исчезли ни гипсовое весло, ни выжженное лунными ли лучами, солнечными ли слово «Нинон». Стал посматривать по сторонам. Любопытствующую всадницу с вуалью заметить не смог. Не было её… Возможно, успокоилась…

Не сразу, но наконец, откинув полу шатра, появились профессор Удочкин и стюард Анатоль.

— Ага, вы уже здесь, Евгений Макарович, — обрадовался Удочкин. — Тогда приглашаю вас под сень шатра.

Прошли. То ли в момент прихода Куропёлкина шатёр расширился и раздулся, то ли он имел особенные свойства, недооценённые Куропёлкиным, но он оказался огромным. Цирк в нём мог работать с основательной труппой. Однако арены под шатром не было. Не имелись и ряды для зрителей. Главное пространство в шатре занимал аквариум.

Прежде при порывах ветра угадывалось Куропёлкину в шатре нечто овальное, похожее на «бочку» для гонок на мотоциклах по вертикальной стене. Ошибался Куропёлкин. Аквариум стоял перед ним старомодных линий, с восемью углами и вертикалями плоских стёкол.

— Нынче вроде бы мода на аквариумы в виде шара, — обратился Куропёлкин к профессору Удочкину, — а этот будто из коридоров детской стоматологии для успокоения ребёнков, но только большой…

— Вы ошибаетесь, Евгений Макарович, — деликатно сказал Удочкин. — Именно шарообразные аквариумы вышли из моды. Овалы искажают зрительные объёмы и пластику движений водяных существ. Не только в серьёзных деловых офисах, но и в богатых виллах рыбы плавают сейчас в традиционных стеклянных параллелепипедах…

— Чемоданах, — сказал Куропёлкин.

— Каких чемоданах? — удивился профессор.

— В обыкновенных, — сказал Куропёлкин. — Вы знаете, что Земля имеет форму чемодана? Я же вам говорил про такую теорию.

— Не помню, — признался Удочкин. — То есть какого чемодана?

— Вот такого, как этот аквариум, — сказал Куропёлкин.

Удочкин в растерянности взглянул на стюарда Анатоля. Тот кивнул.

— Я не без труда привыкаю к вашим шуткам, Евгений Макарович, — сказал Удочкин. — Но, действительно, посчитаем, что перед нами водяной чемодан…

«Зачем я опять валяю дурака, — подумал Куропёлкин, — перед милейшим человеком?»

— А где же Баборыба? — спросил он.

— Её готовят, — сказал Удочкин. — Давайте присядем на эти вот кресла.

Кресла были пластиковые, из тех, что украсили стараниями московско-австрийской бизнес-дамы ряды футбольных стадионов. Уселись втроём. И стали глазеть на аквариум. Вполне возможно, глазел один Куропёлкин, а Удочкину и Анатолю наверняка все подробности водоёма уже поднадоели.

Куропёлкин разглядел аквариум. Он был метров в шесть или даже в семь высотой и внутренним стеклом (ну, если не стеклом, то чем-то другим, прозрачным) был разделён на две равные доли. Над шестиметровым слоем воды в обоих отсеках располагались помещения, можно назвать — воздушные. И обстановка в них была знакомых Куропёлкину предбанников, со шкафом для одежды, полотенец и простыней.

— После того как вы увидите Баборыбу, — объявил профессор Удочкин, — и насладитесь её купанием, вы, если пожелаете, сможете занять свой отсек в аквариуме и понырять в его водах, вы же, если верить документам диспансеризации, способны находиться под водой чуть ли не три минуты и проплывать без выхода на поверхность семьдесят метров…

— Не без этого, — важно согласился Куропёлкин.

— Какой отсек вы выбираете?

— Да мне всё равно, — сказал Куропёлкин. — Ну, давайте правый…

— На невидимой отсюда стороне аквариума, — сказал стюард Анатоль, — имеются совмещённые комнаты для общений вас и Баборыбы.

— Спасибо за информацию, — сказал Куропёлкин.

— И вот что, — продолжил Анатоль. — Чтобы у вас не создались ложные ожидания. Вы как-то легкомысленно отнеслись к моим словам о спешке… какой и кого, не скажу… Наша нынешняя отловленная Баборыба — глухонемая. Ледяная она или не ледяная, я не знаю. Но она — глухонемая…

— То есть?

— То есть она на вид баба, но молчит как рыба об лёд…