И вот уже к маленькому пирсу у дома смотрителя подруливает двухмоторный винтовой гидросамолёт довольно внушительных размеров. Из стеклянного фонаря кабины на носовую палубу, поднимавшуюся над водой почти на высоту человеческого роста, выскочил молодой парень в рубашке и форменных пилотских брюках и подал на пирс швартов, после чего критически оглядел короткий пирс и волны, набегавшие на пляж у его начала.

— Не, до пирса дверь салона не дотянем, — сделал он вывод. — Залезайте по штормтрапу через кабину.

— А я и не обратил внимания, Джон, что ты отхватил себе PS-17, — вместо приветствия сказал смотритель маяка. — Стал ещё большим пижоном, чем был. Раньше только пилотской формой пижонил при любых обстоятельствах, а теперь уже и самолётом.

— Ну, дядя Тим, таким самолётом через полгода никого не удивишь. Сейчас все, кто как-то связан с дальними перелётами, всеми правдами и неправдами копят на семнашку. Всё экспертное сообщество в панике. Семнашка продаётся тысячами экземпляров, а все другие модели больше шести и меньше шестидесяти мест вообще никто не берёт. Почему-то снижение разнообразия парка самолётов пугает авиаэкспертов.

Продолжая непрерывно болтать, Джон принял у Анджея оба рюкзака, а потом скинул на пирс верёвочную лестницу, по которой наши герои поднялись на борт.

— Хельга, заводи! — крикнул он, как только нога Анджея ступила на металл самолёта, и принялся выбирать швартов. Так что когда журналист, пригнувшись, вошёл в кабину через дверь между пилотскими креслами, машина уже сдавала назад, отходя от пирса.

В правом кресле сидела поглощённая управлением девушка с длинными русыми волосами, собранными в две косы, похожие на те, что носила Ильма. На левом боку, обращённом к проходу, у неё на ремне форменных пилотских штанов висели весьма внушительные ножны, из которых торчала вычурная костяная рукоятка.

— Мой второй пилот, Хельга Сильвер, — представил её Джон, захлопывая дверь. Повернувшись, он взглянул на Ильму, которая ещё не успела спуститься в салон: — А вы правда мама Дара Линдснея? Тогда понятно, почему он всё время клеится к Хельге — она на вас похожа. Унаследованная от отца генетическая программа, наверное. А ещё у нас в экипаже есть Жерар Сомнер, штурман-наблюдатель. Он сейчас в салоне обед готовит. Но метод Сомнера не он изобрёл. В общем, садитесь там в салоне на лавку и пристёгивайтесь, Хельга уже почти вырулила на взлёт.

С этими словами словоохотливый командир корабля плюхнулся в своё кресло.

Жерар Сомнер являл собой весьма упитанный экземпляр то ли полинезийца, то ли карибского мулата. Как только самолёт оторвался от воды, он отстегнулся от сиденья и начал орудовать у маленького кухонного столика, напевая:

Тесаки в этом самолёте наблюдались — один висел на боку у второго пилота, вторым штурман сейчас нарезал на кусочки какую-то довольно крупную рыбину. Шкипер Джон — тоже. «О боже, куда я попал?» — подумал Анджей.

Впрочем, понятно, куда, так что эту шутку даже не стоило высказывать вслух. Обыкновенный разведчик рыбы, попутно доставляющий грузы и людей на рыболовные суда.

Самолёт описал круг над полукруглой бухтой, берег которой обрывался в океан довольно крутым откосом. Вероятно, когда-то это была кальдера вулкана, но потом половина её откололась и затонула.

Весь склон был усеян темно-фиолетовыми блёстками крыш, просвечивающих через зелень садов, и переплетён ниточками улиц. Внизу белая полоска прибоя протянулась по краю жёлтой полоски пляжа, упираясь в тёмно-серые волнорезы порта, обросшие, как осенними листьями, разноцветными лепестками разнообразных судов.

Таким впервые предстал Боотис перед глазами Анджея.

Самолёт коснулся лазурной воды бухты, пробежал, подпрыгивая на пологой зыби, и медленно подполз к пирсу между двумя такими же. Анджей и Ильма попрощались с экипажем, подхватили свои рюкзаки и направились вдоль набережной.

Ильма ещё из самолёта позвонила каким-то знакомым и договорилась о ночлеге, но от гидроаэропорта туда нужно было топать почти через весь город. Впрочем, Анджей был не прочь размять ноги после почти трёхчасового перелёта.

Они шли по набережной, отделённой от пляжа белокаменным парапетом, регулярно прерывавшимся довольно широкими лесенками из тёмного камня. Несмотря на будний день, на пляже было много народу. Видимо, эта бухта привлекала отпускников.

Вдруг один из отдыхающих, полулежавший в шезлонге, надвинув на глаза широкополую шляпу, и, казалось, не замечающий ничего вокруг, сорвал эту шляпу с головы.