Через некоторое время они закончили комплекс упражнений и приняли душ. Профессор засобирался домой, а Анджей решил ещё искупаться в бассейне. Труди со своей компанией всё ещё была там.

— Смотрю, дядя Анджей, вы уже познакомились с дедушкой Бертом, — вынырнула она под самым носом у журналиста. — Это самый классный дед в нашей деревне. Правда, не самый старший — есть ещё дедушка Зигфрид, тому вообще шестьдесят лет. Вы долго плавать будете? А то я уже почти наплавалась.

Анджей не имел никакого желания плавать долго, поэтому минут через пятнадцать выбрался из воды. Труди как раз успела подсушить свои роскошные волосы большим стационарным феном.

Мара ткнула пальцем в кнопку «отправить» и бросила планшет на тумбочку с кофеваркой. Сейчас тумбочка была обращена ножками к борту пинассы. Двигатели не работали, и сила тяжести создавалась только вращением бытового отсека, а бытовой отсек пинассы — это не жилая палуба крупного корабля.

Мастер Брукман поднял глаза от своего планшета, с которого что-то читал.

— Ты что так волнуешься? — озабоченно поинтересовался он.

— А, не обращайте внимания... Проблемы в личной жизни.

— Сколько тебе лет? Восемь, девять? В этом возрасте у всех проблемы. Вот доживёшь до пятидесяти...

Мара чуть было не обиделась. Восемь лет?! Он что, издевается, совсем за несмышлёную школьницу её держит? Но тут же сообразила, что восемь марсианских лет — это пятнадцать земных, то есть с точки зрения Брукмана ей как раз где-то восемь с половиной и есть.

— Чтобы дожить до пятидесяти марсианских лет, у меня профессия неподходящая, — с усмешкой бросила девушка.

— Всё равно расскажи, что за проблемы. Может, полегчает.

— Да вот, переживаю, что парнями разбрасываюсь. Так разбрасываюсь, что по всей Галактике разлетаются. Как Юпитер кометами. Сначала был Этьен… Ну, Этьен ладно — это не роман, а детская дружба. Вместе служили юнгами на одном корабле. У всех отношения как отношения, вот Лаура с Мишелем до сих пор вместе. Ладу с Кимом жизнь раскидала, но у обоих тоже всё хорошо. А Этьен... Мне ведь пришлось протискиваться по разгерметизированному кабельному каналу, вдавливая в стенку его тело, ещё тёплое, и сращивать кабели, залитые его пузырящейся кровью. Потому что сначала нужно было подать ток в четвёртый плутонг, и только потом вытаскивать тело. Спасать было уже некого. Только постоять в почётном карауле в машинном отделении, когда тело отправляли в сопло.