Через пару минут они поравнялись с машиной и остановились напротив, на другой стороне улицы. Там они принялись о чем-то перешептываться. Как я ни пытался по выражению их лиц понять, о чем идет речь, сделать этого я не смог. Лица их абсолютно ничего не выражали, кроме ночи. Женщина стояла, всё так же склонившись головой на плечо своего спутника, а он — положив свою голову на ее пышную прическу.

Наконец, их диалог закончился и они перешли дорогу, приблизившись к машине со стороны водителя. Тот, словно и не видя их, продолжал вязание. Я заметил теперь, что его заготовка значительно увеличилась в размерах за последнее время. По форме изделия невозможно было догадаться, что же именно водитель вяжет, можно было только предположить: сомбреро.

Подойдя к машине, пара постояла с минуту, словно не зная, что делать дальше. Потом мужчина слегка наклонился к окну водителя.

— Отвезите нас домой, — попросил он.

Таксист ничего не ответил, он был слишком поглощён своим вязанием и возможно, даже не слышал обратившегося к нему человека.

Тот неуверенно повернулся к своей спутнице, словно прося помощи. Женщина немедленно наклонилась к окошку водителя и произнесла с волнением в голосе:

— Нам очень нужно быть дома через пять минут. Жанна, наверное, уже плачет. И молоко всё выкипело.

Я поднялся и подошел к машине с другой стороны, встав от неё на таком же расстоянии, на каком стояла эта парочка.

— Простите, что вмешиваюсь, — обратился я к ним. — А кто это — Жанна?

Женщина смерила меня неприязненным взглядом и, кажется, даже фыркнула то ли сердито, то ли недоуменно. Мужчина успокаивающе погладил её по плечу и мягко произнёс:

— Ну что ты так нервничаешь, Машенька… Ведь этот господин не с умыслом спрашивает, он не собирался тебя оскорбить.

— Ведь так? — обратился он уже ко мне.

— Да, да! — горячо подтвердил я. — Разумеется! Я не имел намерения как-то вас задеть. Просто… Просто мне стало интересно… Жанна… Кхм…

Я совершенно покоробился, запутавшись в словах.

— Это вас не оправдывает! — сурово произнесла женщина.

— Да, — согласился я, — конечно, я понимаю… Простите меня… Видите ли, я… Как бы это сказать… Дело в том, что я писатель и… и мне всё интересно о совсем даже незнакомых мне людях… Поэтому… Поэтому я…

— И это вас тоже не оправдывает! — произнесла она всё так же холодно.

Я подумал, что наверное, эта женщина просто видит во мне конкурента в очередь на такси и оттого так строга со мной. Ведь я же действительно никак не собирался её задеть.

— Я не хочу ехать на этом такси! — заверил я на всякий случай.

— Это правда? — произнесла она уже теплее, и я похвалил себя за проницательность.

Проницательность для писателя — одно из важнейших качеств, уверяю вас; пользы от неё писателю ничуть не меньше, чем психологу, а то и больше. Но, заявляю вам, проницаемостьдля любого автора важна не менее, а то и более.

— Чистейшая правда! — подтвердил я радостно и горячо.

Она совсем оттаяла и даже улыбнулась мне.

Но в это время передняя дверь машины, с моей стороны, открылась и я увидел удивлённо-возмущённое лицо таксиста.

— То есть как это? — воскликнул он, откладывая свое вязание. — То есть как это вы не хотите ехать? А ради чего же я, скажите на милость, стою здесь уже битый час? Ваш мальчик сидит у меня в машине. Я и счётчик давно уже включил.

— Да, но… — попытался возразить я.

— Что же это вы, а?! — осуждающе покачал головой таксист.

— Но это не мой мальчик, — возразил я.

— Какой подозрительный тип, — донёсся до меня шёпот женщины, направленный в ухо её спутнику. Тот лишь молча кивнул, но взгляд его, обращенный на меня, сразу стал суше, строже, колючее, неприязненней.

— Ради своего удобства некоторые готовы отказаться даже от ребёнка, — добавила дама уже громко, глядя на меня с презрением.

— Отвезите же нас, домой, — сказал её спутник, обращаясь к таксисту.

— Такси занято, — ответил водитель, даже не оборачиваясь к мужчине. Глаза его были обращены на меня.

— Ещё и лгун! — произнесла женщина. — Ведь говорил, что не хочет ехать.

— Да, — закивал я, — я действительно не хочу…

— То есть хочу, — поправился я, чтобы не обидеть таксиста, — но… мне некуда сейчас ехать… я направляюсь в издательство. Я писатель.

— Мой барабан! — напомнил мне мальчик с заднего сиденья. Кажется, он задремал, но наш разговор разбудил его. — Не забудь барабан!