— Обратись к папе, милый, — отозвалась из кухни мама.

— Папа, па-ап!.. Ну па-а-ап, железная дорога сломалась!

— Да? — отец вздохнул, отодвинул клавиатуру компьютера, так и не исправив опечатку в слове «жжлезная», неохотно поднялся из-за стола. — Ну, давай посмотрим.

Придя в комнату сына, он задумчиво уставился на игрушечную железную дорогу. На рельсы головами были уложены оловянные солдатики, бригада скорой помощи из машинки с красным крестом на борту, куклы из «Киндер-сюрпризов», ещё какая-то игрушечная мелочь. Поезд суматошно носился по кругу запасного пути и никак не мог добраться до станции, не обращая никакого внимания на сломанный будильник-чебурашку, стрелки которого всегда показывали тринадцать двадцать.

— Так-так-так, — выпятил нижнюю губу отец. — Ну, что тут у тебя?

— Я играю во флэшмоб, — пояснил Володя. — А дорога взяла и сломалась.

— Она не сломалась, — покачал головой отец и кивнул на одинокую фигурку в телогрейке, из «Киндер-Сюрприза». — Это стрелочник Иван Мессершмидт по кличке Партизан перевёл стрелку. И теперь поезд кружит и кружит по запасному пути.

— А зачем он это сделал?

— Я ему велел.

— А зачем ты вмешался в мою игру?

— Меня заставили.

— Кто?

— Мама. После того, как ты её выдумал. Потом, когда ты заигрался и не дал ей спокойно приготовить холодец, она придумала выдумать меня, чтобы я выдумал стрелочника Мессершмидта и спас шесть километров людей от верной погибели.

— А она не перестанет тебя выдумывать, пока ты не починил дорогу?

— Если только не убежит с майором Тыщиным.

— Надо сделать так, чтобы не убежала, — сказал мальчик. — Я не хочу, чтобы не было холодца.

— Я тоже, — кивнул отец. — Пусть лучше убежит холодец. Поэтому я пойду дописывать рассказ, ладно?

— Да. А поезд?

— Ну, это просто. Скажи стрелочнику Мессершмидту, чтобы он перевёл стрелку обратно на главный путь.

Вернувшись к себе в кабинет, отец так и не исправил опечатку в рассказе. Он подумал, не удалить ли его вообще, но решил пока не торопиться и кликнул мышиным курсором окошечко так и не разгаданного судоку. Однако компьютер вдруг завис намертво, выпав в синий экран смерти.

Эпилог

Любой главный герой имеет право на эпилог. Пётр Сергеевич тоже имел на него право, поэтому, вернувшись домой и, как и ожидалось, не обнаружив там жены, он скучно и без аппетита поужинал холодной котлетой. Чтобы не ложиться спать раньше времени (ведь было пятнадцать двадцать, и спать ему совершенно не хотелось), он вышел прогуляться по привокзальной площади.

Площадь была совершенно пуста в этот поздний тёмный час, если не считать горящих фонарей и бледного мальчика лет восьми, в белой ночной пижаме, который стоял посреди старых истёртых плит, устилавших площадь, и растерянно оглядывался по сторонам. Где-то далеко разгульный хор Богаделенских бабушек отчаянно распевался на «Room of Angel» Акиры Ямаоки.

— Как тебя зовут? — поинтересовался Пётр Сергеевич.

— Володя, — отозвался мальчик. — Володя Ульянов.

— Ты заблудился? — сочувственно спросил Бредяев.

— Нет, я ищу стрелочника Мессершмидта, — сказал мальчик. — Я чистильщик.

— Стрелочник — твой папа?

— Нет, мой папа — стрелочник. А этого я просто выдумал.

— А-а, — кивнул Пётр Сергеевич. — Ага. Но ты неправильно его ищешь.

— А как нужно искать?

— Нужно искать его под откосом, у железной дороги, в зарослях бузины. В этот час он обычно там спит.

— Вы поможете мне его найти? — с надеждой произнёс мальчик. — Я не знаю, что такое откос и бузина.

— Нет. Найдёшь ты его, или не найдёшь, это ничего не изменит в череде событий.

— Почему? — спросил мальчик удивлённо и, кажется, был готов заплакать.

— Потому что на самом деле сегодня тебя нет, ты мне снишься во вчера, — ответил Пётр Сергеевич.

И проснулся.

Полежав немного, зевнул, поднялся, выпил чашку мате, съел бутер сброд, как любил он выражаться, и отправился на вокзал.

Там он поднялся на второй этаж, в «Дом бытовых услуг» и забрал свои часы. Часы Петра Сергеевича всё ещё показывали тринадцать двадцать по москве.

— Ремонту не подлежат, — то ли сердито, то ли обиженно произнесла толстая женщина-приёмщица в ответ на вопросительный взгляд Бредяева.

Пётр Сергеевич похолодел от ужаса.