Нет, я не буду думать об этом.

Как я уже говорила, этой скалой заканчивался пляж. С нашей стороны, то есть той, с которой мы обычно подходили к скале от места нашего проживания на острове, был песчаный пляж. С другой же торчали острые камни. Нет, пик там не было, и проткнуть человека насквозь было невозможно, но если человек падал на эти камни с десятиметровой высоты…

Мы все одновременно увидели тело, потом подняли головы вверх. Можно ли было там поскользнуться? Я не знала, и проверять у меня не было никакого желания. Может, Тимур слишком близко подошел к краю? Может, увидел что-то вдали и захотел получше рассмотреть? И оступился?

Дмитрий стал пробираться среди камней к своему адвокату. Я последовала за ним.

– Куда ты, Катя? – позвал дядя Витя.

– Ну не оставлять же его лежать там?! – воскликнул продюсер и отправился за мной.

Дядя Витя остался у самого начала камней. Когда я повернулась в следующий раз, рядом с ним уже стоял Евлампий. Они о чем-то тихо переговаривались. Евлампий держал в руках очередную толстую книгу, но нерасшнурованную и закрытую.

Тимур лежал на спине, подняв лицо к небу. Глаза были закрыты, а лицо искажала гримаса ужаса – будто он в последние минуты жизни увидел что-то жуткое, какое-то доисторическое хищное животное, инопланетянина с бластером или отряд средневековых пиратов с саблями, перенесшихся в наше время и атакующих современного адвоката.

Потом Тимур шевельнулся. Или мне это показалось? Но нет, это заметил и Дмитрий и схватил друга за руку.

– Тимур!

Несчастный открыл глаза. Дмитрий рухнул рядом с ним на колени. Я подошла с другой стороны и взяла адвоката за другую руку. Продюсер предложил помочь Тимуру сесть.

– Не надо, у него, наверное, сломан позвоночник, – сказал Дмитрий. – Тимур, ты можешь говорить?

– Не хо… дите… ту… да, – с трудом произнес Тимур и закрыл глаза.

– Ты что-то видел? – напряженным голосом продолжал задавать вопросы Дмитрий.

– Нет… – прошептал страдалец.

– Вы поскользнулись? – подала голос я. Тимура никто не мог столкнуть, так как наверху никого не было! И мы бы услышали, если бы туда кто-то полез! Тихо залезть на эту скалу невозможно!

– Нет… Ужас…

Мы переглянулись с Дмитрием и продюсером.

– Тимур, ты внезапно испытал ужас? – спросил Володя-Виссарион.

– Да…

Мы опять переглянулись.

– Значит, какая-то установка, – сказал продюсер. – Работает на вполне определенных частотах. По-моему, чувство панического страха вызывает инфразвук, хотя могу ошибаться. Но от инфразвука не умирают. Умирают от сердечного приступа, или могут быть задавлены толпой.

– Ничего не понял, – признался Дмитрий.

Я молчала, ожидая продолжения. Мне казалось, что продюсер в эти минуты напрягает память и будто разговаривает сам с собой.

– Да… – произнес очень тихо Тимур, который явно слышал продюсера, потом странно дернулся всем телом – и в следующую секунду у него из уголка рта скатилась струйка крови.

Дмитрий принялся судорожно искать пульс.

– Катя, зеркальце есть?

– Сумка в нашем доме. На шее попробуйте, – предложила я.

Пульса не было… Тимур умер на наших глазах. Я отпустила его руку. Дмитрий мгновение не шевелился, потом сложил руки адвоката на груди.

«Свалятся же», – почему-то подумала я, но ничего вслух говорить не стала.

– О каком инфразвуке ты говорил? – Дмитрий посмотрел на продюсера. – Тимур тебя вроде понял. Мне можешь толком объяснить? И Кате. Или ты поняла?

Я покачала головой.

– Детально объяснить я не могу. Для этого нужен физик. Но я ведь продюсер. Я стараюсь изучить опыт разных стран – кто что использовал для лучшего воздействия на зрителя. Иногда попадаются интересные вещи. Иногда просто интересно почитать, как народ изощрялся, – прекрасно понимая, что у нас ничего подобного применить нельзя. Я сейчас вспомнил про один английский театр. Дело было в Лондоне, и режиссер хотел усилить психологическое воздействие на зрителя. Вроде там была какая-то мистика… Врать не буду, так как точно не помню. Это зарегистрированный случай использования инфразвука. Зрителей охватил панический страх, и они бросились вон из театра. В давке пострадало много народу. Но инфразвук не был причиной смерти! Сам по себе он не приводит к смерти. Еще я читал про сердечные приступы. Тоже зарегистрированные случаи. При использовании инфразвука можно испугаться до такой степени, что у тебя остановится сердце. Или будет разрыв сердца.

Выслушав Володю-Виссариона, Дмитрий глубоко задумался.

– То есть такая установка работает на вершине этой скалы? – Дмитрий поднял голову и посмотрел вверх.

Мы с продюсером тоже подняли головы, но ничего нового не увидели.

– А какого она размера? – спросила я у продюсера.

– Понятия не имею, – ответил он. – Даже примерно. Но техника все время развивается и усовершенствуется. Дима, ты помнишь, на каких компьютерах начинал работать? Большие дискеты помните?

Финансист хмыкнул. Но мы оба поняли, что имел в виду Володя-Виссарион. Установка могла оказаться и портативной, и замаскированной среди камушков на вершине. Или могла быть вкопана там в землю. Хорошо, что на нас не оказала воздействия. Но рядом с нами находились эти типы в белых рубахах… Конечно, они не хотели пострадать. Насколько я поняла, защиты от такой установки нет. Установку включили, чтобы воздействовать на Тимура.

А если ею же воздействовали на Колю и Григория? И именно это побудило их к самоубийству? Я высказала мысль вслух.

– А записки? – напомнил Дмитрий.

– Я не знаю точно, как действует инфразвук, – повторил Володя-Виссарион. – А может, это вообще не он! Я не физик, я продюсер! Может, это какая-то другая установка! Может, если бы на Тимура воздействовали не на вершине скалы, а на земле, он бы тоже написал предсмертную записку! Нас не было рядом с ребятами! Может, им в их состоянии подсунули ручку и листки из Катиного блокнота – и они написали. Я не знаю!