– Впрочем, я не знаю, курите ли вы этот сорт, Портье только что от них отказался. Они слишком плохи для него.

Девушка взглянула на пачку.

– Я курю такие же, – сказала она.

Керн рассмеялся.

– Самые дешевые. Сказать, что вы курите такие же – значит рассказать всю свою историю.

Девушка взглянула на него.

– Я думаю, что этот отель и без того ее рассказывает.

– Вы правы.

Керн зажег спичку и протянул девушке. Слабый красноватый свет озарил тонкое смуглое лицо с густыми темными бровями. Глаза были большими и ясными, а губы – пухлыми. Керн не сказал бы, что она красива и что она понравилась ему, но у него было такое чувство, будто их связывает уже нечто нежное и интимное, – его рука коснулась груди этой девушки, до того как он увидел саму девушку. И сейчас, видя ее перед собой, он невольно сунул руку в карман, хотя и знал, что это неприлично.

– Вы уже давно на чужбине? – спросил он.

– Два месяца.

– Немного.

– Это целая вечность.

Керн с удивлением поднял голову.

– Вы правы, – сказал он потом. – Два года – это немного, два месяца – это целая вечность. Впрочем месяц имеет свои преимущества: он становится все короче и короче, чем дольше это длится.

– Вы думаете, это долго продлится?

– Не знаю. Я перестал об этом думать.

– А я думаю все время.

– Первые месяцы я тоже думал.

Девушка промолчала. Задумчиво наклонив голову, она курила – медленно, глубоко затягиваясь. Керн смотрел на ее густые, немного волнистые черные волосы, обрамлявшие лицо. Он бы с радостью сказал ей что-нибудь особенное, остроумное, но ему ничего не приходило в голову. Он пытался вспомнить, как действовали в подобных ситуациях некоторые светские герои из прочитанных книг, но его память словно высохла, а герои, насколько он помнил, никогда не попадали в пражский отель для эмигрантов.

– Вам не темно читать? – наконец спросил он.

Девушка вздрогнула, мысли ее были совсем в другом месте. Затем она захлопнула книгу, лежащую перед ней.

– Нет, не темно. Но я не хочу больше читать. Бесполезно.

– Иногда это отвлекает, – сказал Керн. – Если мне попадается детектив, я его проглатываю, не отрываясь.

Девушка устало улыбнулась.

– Это не детектив, а учебник неорганической химии.

– Ах, вот оно что! Вы учились в университете?

– Да. В Вюрцбурге.

– А я – в Лейпциге. Вначале я тоже таскал с собой учебники. Боялся забыть… Но потом я их продал. Тяжело таскаться с ними; я купил на эти деньги туалетной воды и мыла, чтобы торговать. Теперь на это живу.

Девушка взглянула на него.

– Я бы не сказала, что ваши слова меня успокаивают.

– Я не хотел вас расстраивать, – быстро сказал Керн, – у меня все сложилось не так, как у вас. У меня вообще не было документов. У вас же, наверно, есть паспорт?

Девушка кивнула.

– Паспорт у меня есть. Но через шесть недель его срок истекает.

– Это ничего не значит. Вы, наверняка, сможете его продлить.

– Не думаю.

Девушка поднялась.

– Не хотите еще сигарету? – спросил Керн.

– Нет, спасибо. Я и так слишком много курю.

– Как-то мне сказали, что сигарета в нужную минуту лучше, чем все идеалы мира.

– Правильно. – Девушка улыбнулась и внезапно показалась Керну красивой. Он бы многое дал за то, чтобы продолжить беседу, но совершенно не знал, как поступить, чтобы она осталась.

– Если когда-нибудь я смогу быть вам полезен, – быстро сказал он, – то я всегда с радостью помогу вам. Я знаю Прагу. Я уже был здесь два раза. Меня зовут Людвиг Керн, я живу в комнате справа, рядом с вашей.

Девушка быстро взглянула на него. У Керна было такое чувство, будто он себя выдал. Но она непринужденно подала ему руку. Он почувствовал крепкое пожатие.

– Я с радостью обращусь к вам, – сказала она. – Большое спасибо.

Она взяла со стола книги и пошла вверх по лестнице.

Некоторое время Керн продолжал сидеть в холле. Внезапно он нашел те слова, которые должен был сказать…

– Еще раз, Штайнер, – сказал шулер. – Видит небо, за ваш дебют в той дыре я волнуюсь больше, чем за себя, когда играю в жокей-клубе.

Они сидели в баре, и Фред проводил со Штайнером генеральную репетицию. В первый раз он хотел выпустить его в соседнюю пивнушку против нескольких мелких шулеров. Штайнер видел в этом единственную возможность добыть деньги, исключая, конечно, воровство и кражу со взломом.