Он надел перчатки и начал подниматься по лестнице. «Впрочем, на последний вопрос ответ очевиден. Потому что такая уж у меня натура. Если мне попадается какое-то дело, я должен его расследовать». Он добрался до первой галереи, посветил по сторонам фонариком и полез дальше. «Вопрос в том, как она это примет? А Хэмблдон? Собираются ли они пожениться сразу, как… впрочем, возможно, она его вообще не любит. Так, приехали».

Он снова включил фонарик и огляделся в верхней галерее. Параллельно с ней тянулась другая, а между ними была протянута металлическая балка, подвешенная на канатах. На балке был закреплен блок с перекинутой через него веревкой. Проследив за дальним концом веревки, он увидел, что она уходит под острым углом вниз, из темноты на свет. Отсюда, с высоты птичьего полета, открывался широкий вид на освещенную сцену, кулисные антресоли и длинную полосу праздничного стола. В самом его центре, на конце спущенной веревки, лежало что-то маленькое и плоское, похожее на расплющенного жука. Это был Альфред Мейер. Противоположный конец веревки, перекинутой через блок, заканчивался кольцом, на котором висел железный крюк. К этому же кольцу крепился и красный шнур, прежде тянувшийся к столу и обрезанный Каролин. Сейчас он свободно болтался в воздухе. А на крюке должен был висеть противовес.

Но его там не было.

Аллейн снова посмотрел на блок. Он увидел примерно то, что ожидал. На ближний конец балки была накинута петля из тонкого шнура, притянутая к верхней галерее. Она сдвигала подвижную балку примерно на восемнадцать дюймов в сторону. Вот почему бутылка упала не точно в центр, а ближе к правой стороне стола.

«Будь я проклят», – пробормотал Аллейн и вернулся на стену. Он нашел Теда Гаскойна возле служебного входа. Рядом с ним стояли два высоких смуглых человека, облаченных в плащи, шарфы и черные фетровые шляпы. Вместе с ними был офицер полиции и какой-то розоволицый коротышка, судя по всему, участковый врач.

«Хм, у них принято вызывать участковых врачей?» – подумал Аллейн.

Очевидно, они стояли здесь уже несколько минут. Гаскойн что-то быстро и растерянно говорил. Наконец он вывел их на сцену, где к ним присоединился доктор Те Покиха. Аллейн из-за кулис наблюдал за тем, как полиция приступила к осмотру места преступления. Странно было со стороны смотреть на людей, которые делают твою работу. Детективы изучили нижнюю часть веревки, все еще примотанной к бутылочной сетке, и лежавший на столе кусок шелкового шнура. Гаскойн объяснил, как работал механизм, опускавший жеробоам. Все уставились на потолок. Гаскойн указал на болтавшийся вверху обрывок красного шнура.

– Он взлетел туда, когда мисс Дэйкрес его перерезала, – пояснил помощник режиссера.

– Я-я-ясно, – протянул один из детективов. – Вот как, значит, оно было. Ясно.

«Тут бы пригодилась моя зарисовка», – подумал Аллейн.

– Эй, – окликнули его сзади.

Это был Хэмблдон.

– Каролин хочет вас видеть, – шепнул он. – Что тут происходит?

– Полиция делает свою работу. Она хочет меня видеть?

– Да. Идемте.

Они прошли через темный коридор. Гримерная примадонны была первой слева. Хэмблдон постучал, открыл дверь и пригласил Аллейна войти. Каролин сидела за туалетным столиком. Она была все в том же черном кружевном платье, которое надела на праздник. Ее волосы стояли надо лбом всклокоченными прядями, словно только что она сидела, уронив голову на руки. В комнате находилась Сьюзен Макс. Актриса удобно устроилась в кресле, излучая спокойную уверенность, но ее глаза выражали тревогу. Когда она увидела Аллейна, ее взгляд прояснился.

– Он пришел, дорогуша, – произнесла Сьюзен.

Каролин медленно повернула голову.

– Здравствуйте, – сказала она.

– Здравствуйте, – ответил Аллейн. – Хэмблдон сказал, что я вам нужен.

– Верно.

Ее руки сильно дрожали. Она зажала их между коленями.

– Мне просто хотелось, чтобы вы были рядом, – пробормотала она. – Я его убила, правда?

– Нет! – решительно возразил Хэмблдон.

– Дорогая! – воскликнула Сьюзен.

– Да, убила. Я перерезала шнур. Поэтому он и погиб, верно?

Она все еще смотрела на Аллейна.

– Верно, – бесстрастно ответил Аллейн, – в том смысле, что вы пустили в действие механизм. Но ведь создали его не вы?

– Нет. Я ничего о нем не знала. Это был сюрприз.

Она судорожно вздохнула, и у нее вырвался странный звук, похожий на смех. Сьюзен и Хэмблдон растерянно переглянулись.

– О, – застонала Каролин, – о, о-о-о!

– Прошу вас, не надо, – попросил Аллейн. – Истерика – не лучший способ решать проблемы. Вам станет только хуже.

Она подняла руку и впилась в нее зубами. Аллейн взял со столика пузырек с нюхательными солями и поднес к ее лицу.

– Вдохните поглубже, – потребовал он.

Каролин вдохнула и тихо охнула. Из ее глаз брызнули слезы.

– Вот так лучше… Вы плачете черными слезами. А я думал, эта тушь устойчива к воде. Взгляните.

Она беспомощно подняла на него глаза и посмотрела в зеркало. Сьюзен осторожно вытерла черные слезинки на ее лице.

– Вы ненормальный, – всхлипнула Каролин.

– Знаю, – согласился Аллейн. – Но это только поза. Хотите выпить немного бренди? Хэмблдон принесет.

– Нет.

– А я думаю, что хотите. – Он ободряюще взглянул на Хэмблдона, который с несчастным видом стоял у ее кресла. – Принесете?

– Да… Да, конечно.

Он поспешно вышел из комнаты.

Аллейн сел на один из дорожных сундуков и обратился к Сьюзен:

– Мне кажется, мисс Макс, наши встречи чреваты драматичными последствиями.

– Ох, – ответила она, издав что-то вроде смешка.