Помните, как остроумно он поступил, назвавшись кэбмену моим именем? И я не забыл его шутку, она прежде всего показала, что преступник очень смел, коварен, изворотлив, решителен, то есть готов пойти на любые ухищрения. Итак, увидев, как доктор Мортимер входит в наш дом, Стэплтон ясно понял, что я начинаю заниматься этим делом, и что не пройдет нескольких дней – и его песенка спета. Он возвращается в Дартмур и ждет приезда баронета.

– Постойте, постойте! – воскликнул я. – Пока вы все события показываете правильно, но кое-что пропустили. А что же делала собака, пока её хозяин находился в Лондоне?

– Очень важный вопрос. Я сам долго думал об этом и пришел к выводу, что у Стэплтона все-таки был надежный союзник. Вначале такая мысль показалась мне странной ибо, зная осторожность Стэплтона, трудно предположить, что он мог поделиться с кем-нибудь своими планами. Но есть и обратная сторона – одному человеку осуществить его планы не под силу. И я нашел его союзника, это тот самый старик-слуга в Меррипит-хаузе. Зовут его Энтони, и он находится возле Стэплтонов уже несколько лет. Имя Энтони мне показалось странным, в Англии оно дается нечасто, но вот в Испании или испано-говорящих странах Южной Америки, имя Антонио – не такая большая редкость. Этот Энтони говорит по-английски превосходно, не хуже самого Стэплтона, но с каким-то необычным мягким акцентом. И еще – я не раз видел, как Энтони шел в сторону Гримпенской топи, а после – пересекал ее по отмеченной вешками тропе. Вполне вероятно, что в отсутствии Стэплтона Энтони ходил туда кормить собаку. Допускаю даже, что он мог и не догадываться, с какой целью Стэплтон завел её.

Итак, Стэплтоны возвращаются из Лондона, а вскоре в Баскервиль-холл приезжаете вы и сэр Генри. Теперь мне следует рассказать вам, чем же в это время занимался я. Вы, наверное, припоминаете, как, пристально разглядывая бумагу, – а я искал на ней следы водяных знаков, – ну, ту самую, на которой были наклеены буквы, письмо, что сэр Генри получил в Лондоне – помните? Так вот, когда я понюхал её, то сразу ощутил запах духов “Белый жасмин”. Кстати, всякий детектив просто обязан знать и уметь различать семьдесят пять основных запахов. Скажу, что одно преступление я раскрыл именно с помощью обоняния. Благодаря ему же я понял, что в нашем с вами деле замешана женщина. И если раньше я только приглядывался к Стэплтонам, то с этого момента обратил на них пристальное внимание. О собаке мне уже было известно, человек, наиболее подходящий на роль преступника – тоже, оставалось только поехать на место преступления.

Я поставил себе целью следить за Стэплтоном. Понятно, что оставайся я рядом с вами, мне не удалось бы это сделать. Он бы сразу встревожился и начал проявлять осторожность. Тогда я решил поехать тайно, в то же время поддерживая во всех уверенность, будто я нахожусь в Лондоне. Не думайте, мне не так уж трудно было привыкнуть к жизни на болоте, отсутствие комфорта никогда меня не волновало и не мешало проводить расследование. Да и по большей части я жил в Кумби-Трейси, в пещере мне пришлось ночевать всего лишь один раз, когда возникла необходимость оказаться поближе к месту преступления. И почти всегда со мной рядом был мой верный Картрайт, одетый, как обычный деревенский мальчишка. Должен сказать, что если бы не его помощь, вот тогда бы мне пришлось трудновато. Это он приносил мне еду, белье и чистые воротнички.

Я говорил вам, что ваши отчеты приходили ко мне с опозданием всего в один день, с Бейкер-стрит их мне пересылали в Кумби-Трейси. Не волнуйтесь, доктор, ваши письма мне оказались чрезвычайно полезны. Именно из них я почерпнул некоторые неизвестные мне факты из биографии Стэплтонов. И только когда я установил их настоящую фамилию, в чем мне несомненную помощь оказали ваши отчеты, я узнал, что представляет собой эта парочка. Единственно, кто внес в наше расследование некоторую путаницу, так это беглый заключенный, который скрывался на болоте, и отношения между ним и Берриморами. Но и это после двух бессонных ночей вам удалось блестяще выяснить.

К тому времени, когда вы обнаружили меня на болоте, я уже имел полное представление о деле во всех его деталях. Не было у меня только доказательств, без которых дело невозможно передавать в суд присяжных. Конечно, я понимаю, трудно смириться с тем, что мы не могли предъявить Стэплтону обвинение в убийстве даже после того печального случая, когда натолкнулись на тело несчастного Селдона, погибшего по вине Стэплтона, перепутавшего беглого преступника с сэром Генри. Так что оставалось только одно – взять Стэплтона с поличным, а для этого нужно было подвергнуть опасности баронета, использовав его в качестве приманки. Так мы и сделали, что стоило сэру Генри несколько седых волос. Да, мы подвергли опасности жизнь нашего клиента, но опасности оправданной, именно так нам удалось выявить преступника. Поэтому сэру Генри пришлось рисковать для того, чтобы Стэплтон погиб. Согласен, я заслуживаю некоторых упреков в том, что в какой-то степени небрежно обошелся с клиентом, но разве мог я предположить, что зрелище этого адского создания вызовет у него такой шок? Кроме того, даже я не представлял, насколько жуткое зрелище предстанет нашим глазам. И неужели я мог предусмотреть, что на землю опустится туман? Из-за него собака появилась так внезапно. Если б мы увидели ее раньше, с сэром Генри ничего бы не случилось. Полагаю, она бы и не успела добежать до него. Кстати, мы успешно раскрыли преступление весьма недорогой ценой. Как заверил меня доктор Мортимер, сэр Генри скоро забудет и о неприятном происшествии, и о несостоявшейся любви. Да, он испытывал настоящие глубокие чувства по отношению к этой даме. Такое испытание, как предательство со стороны любимой женщины, ему будет трудно пережить, но его молодой организм и с этим справится.

Остается рассказать только о той роли, которую во всей нашей истории играла миссис Стэплтон. Её муж имел на неё огромное влияние. Не знаю, то ли она сильно любила его, то ли боялась. А, возможно здесь есть и то, и другое, поскольку оба этих чувства неразрывны. Но в любом случае, эффект их имел место и выражался в полной покорности. По просьбе мужа миссис Стэплтона согласилась на время назваться его сестрой, правда, как оказалось, на весьма короткое. Её вольная натура все-таки взбунтовалась, ведь миссис Стэплтон попыталась же предотвратить замышляемое её мужем убийство. Она была готова предупредить сэра Генри о надвигающейся опасности, не выдавая, впрочем, своего мужа, как истинного её источника. Осечки в действиях Стэплтона начали происходить потом, когда он заметил, что сэр Генри всерьез увлекся его женой, и что та вполне способна ответить ему взаимностью. И, хотя подобный расклад входил в план Стэплтона, в нем вдруг взыграла ревность. Он также начал опасаться, что его жена под влиянием чувств может все рассказать баронету. Стэплтон оказался в двусмысленном положении – с одной стороны, он не мог прерывать затеянной игры, а с другой понял, что начинает запутываться в собственных сетях. Мелкая, гадливая душонка, он сам спровоцировал отношения между миссис Стэплтон и сэром Генри, ему обязательно было нужно, чтобы баронет зачастил в Меррипит-хауз, но в то же время он панически боялся, что жена раскроет его гнусные планы, откроет сэру Генри глаза и тот увидит, какая змея скрывается под личиной угодливого натуралиста. Вот в таком состоянии находился Стэплтон в тот решающий день, когда сэр Генри должен был прийти в Меррипит-хауз на обед. К тому моменту его жена почти полностью освободилась от своего страха перед Стэплтоном и заявила, что не намерена больше смотреть на то, с каким хладнокровием он готовит убийство. Стэплтон понял, что у него есть мощный соперник, и что жена, потеряв к нему интерес, сделалась его злейшим врагом, ибо любовь всегда заменяется одинаково сильным чувством – ненавистью. Над Стэплтоном нависает реальная угроза провала, и он связывает жену. Только так он может заставить её замолчать, а ему во что бы то ни стало необходимо остановить её, не дать ей рассказать о его планах сэру Генри. Здесь, по моим выводам, он и допустил основной просчет. Он думал, что замыслам его суждено сбыться, но он не знал главного, он и не догадывался, что мы с вами находимся не в Лондоне, а рядом с Меррипит-хаузом. И он не учел, что женщины, в чьих жилах течет горячая испанская кровь, никогда не забывают, и не прощают нанесенных им оскорблений. Вот в общих чертах и все, Уотсон. Чтобы рассказать более подробно, мне нужно смотреть записи.

– Неужели Стэплтон надеялся до такой степени напугать сэра Генри, что у того разорвется сердце? Не думаю, чтобы у молодого здорового мужчины не хватило ума догадаться, что перед ним – раскрашенная собака и смелости, чтобы дать ей отпор.

– Отпор он ей и мог бы дать, но едва ли борьба закончилась в его пользу. Во-первых, одного вида собаки было достаточно, чтобы хоть на несколько секунд, но парализовать волю баронета, а этого времени вполне хватило б, чтобы злобный голодный пес ужасающей мощи повалил бедного сэра Генри и разорвал ему глотку.