– Вы, надеюсь, не выходили из отеля поодиночке?

– Если не считать вчерашнего утра. Когда я приезжаю в Лондон, то обычно один день отвожу на чистые развлечения. Так что вчера я отдыхал, весь день провел в музее хирургического колледжа.

– А я гулял в парке. Хотелось, знаете ли, побыть поближе к народу, – ответил сэр Баскервиль. – Но вы не волнуйтесь. Как видите, ничего дурного с нами не произошло, мы живы и здоровы.

– Вы поступили крайне необдуманно, – отрезал Холмс, покачивая головой. Выражение лица у него в тот момент было весьма удрученным. – Еще раз повторяю, сэр Генри – никуда не выходите без сопровождения. Помните, что достаточно одной мелочи, одного неосторожного шага, и может произойти трагедия. Кстати, вам не удалось вернуть себе второй ботинок?

– Нет, сэр, – сухо ответил молодой лорд. – Он словно в воду канул.

– Вот это уже интересно. Очень даже интересно. Ну, до свидания, – сказал Шерлок Холмс, когда поезд тронулся. – Да, сэр Генри! Постарайтесь запомнить ту часть старинной легенды, в которой говорится о нежелательности появления Баскервилей на болоте. Помните тот манускрипт, который читал нам мистер Мортимер? Не ходите на болото в час тьмы, когда восстают силы зла. Так, кажется, там говорится?

Поезд скользил мимо платформы, все убыстряя ход. Я оглянулся и увидел высокую, аскетическую фигуру Холмса. Мой друг неподвижно стоял, провожая взглядом уходящий состав.

Путешествие наше было недолгим и приятным. За время его я постарался сойтись с сэром Генри и мистером Мортимером получше. Я даже подружился с его спаниелем. Прошло несколько часов, земля за окном из серой превратилась в красную, кирпич сменился гранитом, на холмах и лугах, покрытых сочной зеленой травой, появились тучные рыжие коровы, жующие свою жвачку. Бесконечные ухоженные поля, сады и плодовые кустарники служили лучшим доказательством того, что местный климат, при всей своей влажности, намного лучше и здоровее Лондонского. Молодой Баскервиль, не отрываясь, смотрел в окно. Иногда, узнавая знакомые девонширские пейзажи, он восторженно вскрикивал.

– И где я только не был, Уотсон, с тех пор, как покинул эти места, – сказал он. – Но нигде я не видел такой прелести. Нет, ничто на земле не сравнится с Девонширом.

– Я еще не видел ни одного девонширца, который бы не расхваливал свой край, – заметил я.

– Дело не в крае, а в породе человека, – произнес мистер Мортимер. – Достаточно посмотреть на череп сэра Генри, и по его округлым формам сразу видно – перед нами истинный кельт. А кельт – это энтузиазм, помноженный на привязанность. Череп бедного сэра Чарльза – это был удивительно редкий экземпляр. В нем так удачно сочетались галльские и иберийские линии. Вы очень давно не видели своего дядю, не так ли, сэр Генри? Да, вы были тогда еще очень молоды.

– Когда умер мой отец, мне не было и пятнадцати. Я, собственно говоря, и в Баскервиль-холле никогда не был. Ведь мы жили на южном побережье, в небольшом домике. Оттуда я и отправился в Америку. Думаю, сейчас мы с мистером Уотсоном чувствуем себя одинаково. Мы – новички здесь. И вы знаете, мне очень хочется взглянуть на эти странные болота.

– Да? В таком случае советую побыстрее удовлетворить любопытство. Вон они, начались, – мистер Мортимер кивнул в окно.

Над веселой зеленью полей и мягким изгибом леса вдали виднелся мрачный холм со странной, будто изрубленной вершиной. Он появился внезапно, возник, словно жутковатое фантастическое видение. Лорд Баскервиль, ошеломленный устрашающим зрелищем, неподвижно смотрел на холм. В глазах молодого лорда, застывших на его неподвижном лице, я прочел нечто большее, чем удивление или испуг. Лорд Баскервиль впервые увидел землю, на которой каждый из его предков, властвовавших здесь веками, оставлял свой след. Теперь настала очередь лорда Генри, англичанина с отчетливым американским акцентом и в американском твидовом костюме. И хотя, возвращался он в простом вагончике, а вид его имел явный заокеанский налет, лицо его выдавало древнее аристократическое происхождение. Ничто не смогло стереть с него черт, присущих природному властелину. В крови его горел огонь его предков, гордых, мужественных и волевых. Густые брови, тонкий, с небольшой горбинкой нос, яркие каштановые глаза, – вся его внешность свидетельствовала об отваге. Мне подумалось, что с таким товарищем, как сэр Генри, можно, не страшась, встретить любую опасность. Он не подведет, не дрогнет его плечо, и он не попятится испуганно назад. Лорд Генри производил на меня впечатление человека, способного идти на риск.

Поезд остановился у маленького полустанка, окруженным низким белым забором, и мы вышли. Неподалеку от платформы стояла, ожидая нас, коляска, запряженная парой невысоких коренастых лошадок. Наш приезд стал здесь целым событием. Сам начальник станции и все двое носильщиков, окружив нас, подхватили и понесли наш багаж. Я уже счел, что попал в милое сельское местечко, но вдруг к своему удивлению увидел неподалеку двух солдат в черных мундирах. Опершись на винтовки, они пристально разглядывали нас. Наш кучер, невысокий, угрюмого вида малый с грубым голосом и такими же манерами, сняв шляпу, неуклюже поклонился лорду Баскервилю, вскочил на козлы, и коляска полетела по широкой белой дороге. По обе стороны ее, почти до самого горизонта, тянулись пастбища с рассыпанными по ним маленькими, словно игрушечными, домиками. По большей части старые, с острыми крышами, они внезапно вырастали из зелени полей. Идиллический пейзаж залитой солнцем веселенькой местности портила одна мрачная деталь – изогнутая линия края болот, изорванная зловещими холмами.

Покачнувшись, коляска свернула на боковую дорогу и начала подниматься вверх по глубоким колеям, прорезанным колесами тысяч колясок и экипажей, веками взбиравшихся к Баскервиль-холлу. Путь наш пролегал меж высоких насыпей, поросших густым мясистым папоротником и усеянных пятнами мягкого и сочного мха. В лучах заходящего солнца листья папоротника казались бронзовыми, маняще поблескивали под его широкими листьями капельки ежевики. Дорога продолжала идти вверх. По узкому гранитному мосту мы проехали над речкой, шумной, быстрой и извилистой. Она стремительно мчалась меж серых валунов, осыпая их пеной. Затем дорога пошла вдоль речки, повторяя ее повороты. По бокам расстилалась долина с зарослями елей и молодых дубков. Каждый новый вид, открывающийся за очередным поворотом, лорд Баскервиль встречал восторженными возгласами. Он жадно всматривался в окружающие нас места и беспрестанно задавал множество вопросов. Все здесь ему казалось прекрасным, я же видел на всем этом великолепии отчетливые следы меланхолии. Словно едва заметная тень печали легла на всю местность, повсюду были заметны следы осеннего увядания. Желтые листья с печальным шорохом падали под колеса нашей коляски. Прошло совсем немного времени, и мы уже перестали слышать стук колес нашего экипажа, его заглушил шорох гниющей травы и листьев. “Скорбный дар осени, – подумал я. – Невесело встречает мать-природа лорда Баскервиля, бросая ему под ноги не цветущие букеты, а пожухлую траву”.

– Вот тебе раз! – воскликнул мистер Мортимер. – Что это тут у нас такое?

Нашим глазам открылся небольшой пригорок, стоящий у самого болота. На плоской вершине его, словно памятник на постаменте, виднелась фигура конного солдата. Он неподвижно сидел в седле, положив на руку карабин и вглядываясь в расстилающееся перед ним болото. Услышав за спиной шорох колес нашей коляски, он повернул голову, и принялся внимательно нас рассматривать.

– Что здесь происходит, Перкинс?

Наш возница откинулся и, слегка повернув голову, ответил: