– Постойте, – неуверенно пробормотал мужской голос. – По-моему, он не играет.

Какая-то барышня пронзительно заверещала, а новый голос, властный и твёрдый, рявкнул, перекрикивая поднявшийся гам:

– Медботов сюда! И носилки! Быстро!

Толпа молчала, когда команда врачей-андроидов катила носилки к экстренной транспорт-кабине, на ходу вкалывая обезболивающее, промывая раны, делая перевязки. Молчала, лишь изредка перешёптывалась.

– Бедный парень. Родители наверняка тоже не выживут.

– Ага. Лишь бы он не ушёл в себя после этого. Ипо ведь рухнет. А жаль. Я такого цвета никогда не видел.

– Да, цвет морской волны не каждый день встретишь.

– А потом попробуй восстанови его.

– Заткнитесь! – Юноша резко сел на носилках, медботы бросились укладывать его обратно. – Уроды! Стайка пустых инфузорий! Срал я на ипо!!! Я готов в отщепенцах до конца жизни ходить, лишь бы они жили! Лишь бы сестра моя… Да уберите свои железные лапы!

Медботы вкололи снотворное.

А толпа сделала то, о чём её просили. Заткнулась. Сначала от услышанного кощунства. Потом – от потрясения. Ипо заснувшего парня больше не был цвета морской волны. Он стал бирюзовым.

Мать умерла в больничном холле. Отец месяц пролежал без сознания, но всё же выжил. Открыл глаза, посмотрел на сына, который чуть ли не круглосуточно дежурил у постели, вызывая удивлённые взгляды друзей: «Зачем? Вокруг отца полно механизированного персонала, а ты всё равно ничем не поможешь». Поморгал бессмысленно, склонил голову, будто к чему-то прислушиваясь. И вдруг радостно улыбнулся:

– Сынок. У тебя же… бирюза! А что это за странный кулон? Где твой обруч?

– Э… – Юноша отвёл взгляд. – Папка, ты живой. Я так боялся, что ты тоже… Мама и наша Трейси… они…

– Да, мне сообщила программа, – он протянул руку к ипо-кулону сына. – Как жаль, что они этого не увидели. Вась, как я горжусь. Только его же плохо видно. Почему ты не носишь обруч? Что это вообще такое?

Юноша выбежал из палаты.

– Ты взломал локальную систему ипо? – Она подошла неслышно, задала вопрос одними губами.

Он даже не вздрогнул, посмотрел на неё так, будто они расстались пару минут назад. А ведь Марси искала Васендриалия почти две недели. Ходила с Натэ на пафосные вечеринки, гуляла по тёмным паркам. И, наконец, уболтала Натэну достать билет на спектакль-без-актёров во Дворце фантасмагорий и, улучив минутку, улизнула в оранжерею. Вася нашла возле маленького лунного озера. Лунного – потому что Селена непостижимым образом отражалась в нём и днём, и ночью, независимо от погоды и времени года.

– Я прихожу сюда только ради него, – задумчиво сказал юноша с бирюзовыми глазами. – Даже в парках становится слишком людно. А тут никогда никого нет.

– Вась, я… Прости, что не поверила тебе сразу.

– Да, я взломал систему. Сначала придумал кулон, чтобы оно хоть в глаза не так бросалось. А потом решил вообще стереть, – он помолчал. – Хорошо, что ты пришла. Жаль было бы уехать, не попрощавшись.

– Ты уезжаешь?

– Да. Через пару часов. Я договорился с техником.

– Зачем? Я бы с ним вообще не разговаривала, – буркнула Марси. – Ты знаешь, что лифты ломаются всё чаще и чаще? Людей выбрасывает где попало, словно мешки с трухой! Я уже сомневаюсь в том, что это – случайность.

– Случайность, не случайность, какая разница. А хочешь прокатиться со мной?

– К-куда?

Он улыбнулся одними глазами, светлыми и ласковыми.

– Тебе ведь тоже здесь душно.

Спустя час и сорок пять минут Марсилуна с чемоданами стояла на указанной Васем платформе.

«Я пыталась стать такой, как надо…» – «А я даже не пытался».

Сборы «самого необходимого» заняли не так уж и много времени. Гораздо дольше она писала письмо Натэне, в котором объясняла, что едет в путешествие с Васендриалием Хорсом, просила простить за спешку, за то, что не попрощалась лично. И между строк пыталась объяснить, что, скорее всего, и не попрощается…

«Я бежала от одиночества…» – «Я стирал бирюзу ради него».

Они зашли в кабину, Вась задал координаты, заранее зная, что до пункта назначения им не доехать. Но техник просил создать эффект правдоподобности.

«Мы шли разными путями…» – «…пока не встретились».

Прошло минут десять, прежде чем дверца, э-э-э… нет, вся кабина рассыпалась бусинками, и путешественники оказались на синевато-серебристой равнине.

– Это… Это и есть…

– Я назвал её Бирюзовой пустотой. Маленькая планетка, похожая на Землю. Неизвестная никому, кроме нашего приятеля в оранжевом комбинезоне. Ранее я переправил сюда кое-что, необходимое для жизни. Не слишком много, правда, иначе частые сбои лифта могли кого-нибудь насторожить.