Я невольно рассмеялся: «минуя рожу» — это надо же!

— Одним словом, я намеренно пробудил в тебе дружеские чувства: ты был моей единственной надеждой. С этой бунабской ворожбой одно плохо: на примитивных людей, вроде тех же страмослябов, она не действует. Я уже пробовал — бесполезно. А с тобой этот номер прошел. Но я собираюсь честно расплатиться за твою услугу: сперва помогу тебе добраться до Варабайбы, а там поглядим… Тот, кто платит по всем счетам, живет дольше!

— На что-то в таком роде я и рассчитывал, — честно признался я. — То есть мне, конечно, и в голову не приходило, что ты — свой человек на Хое, но я надеялся, что ты знаешь местные обычаи или, по крайней мере, поможешь мне договориться с каким-нибудь капитаном, который собирается плыть на Хой… Денег-то у меня нет!

— Ну вот, значит, от моей ворожбы ты только выиграл, — заключил Хэхэльф. — По крайней мере, капитана, который не станет требовать денег, ты уже нашел.

— А почему, в таком случае, ты плыл на чужом корабле? — полюбопытствовал я.

— Ну, не все же на своем сиднем сидеть! — ухмыльнулся он. — Должно быть в жизни хоть какое-то разнообразие!

Хэхэльф с сочувствием посмотрел на мою разочарованную рожу: я-то ждал от него большой и интересной истории! — и примирительно добавил:

— Это не моя тайна, Ронхул. Скажу одно: в Земле Нао мой корабль знают все мореходы, а мне требовалось, чтобы никто не догадался, что я к ним пожаловал.

— Ясно, — кивнул я. И с удивлением подумал, что в этом прекрасном Мире наверняка имеют место всяческие шпионские страсти и прочие интригующие вещи. Вот уж в голову не приходило…

— Я посплю, пожалуй, — зевнул Хэхэльф. — И тебе советую. Что еще тут делать, если не спать?

Его совет был чудо как хорош. Я завернулся в волшебное одеяло Урга и уснул так крепко, что ни солнечный свет, ни утренняя активность страмослябских пиратов, ни их полуденная попойка, ни даже визит Плюхая Яйцедубовича с настойчивым предложением очередной порции «хряпы» не заставили меня вернуться в мир бодрствующих людей. Я проснулся уже под вечер, катастрофически ослабевший — не то от голода, не то от сна на солнцепеке — но совершенно спокойный и почти счастливый. Мне кружило голову замечательное ощущение, что мои скитания подходят к «финишной прямой». Хотя, конечно, никаким «финишем» в то время еще и не пахло…

— Ты всегда так долго спишь? — удивленно спросил Хэхэльф. — Вот это, я понимаю, настоящий демон!

— Не всегда, — вздохнул я. — Только после полудюжины дней на рее…

— Ну тогда ладно, — усмехнулся он. — А то я уже испугался: жив ли?

— Жив, — твердо сказал я. — И мне это наконец-то начинает нравиться.

— А ноги нам так и не развязал — обещал ведь! — с упреком сказал мне один из его спутников. Остальные тоже обратили ко мне укоризненные взоры. Можно подумать, что я был инициатором нападения на их корабль страмослябских пиратов и вообще причиной всех мировых бед.

— Это я его отговорил, Бэгли, — соврал Хэхэльф. — Я же тебя знаю: полезешь с голыми руками на пиратов, затеешь новую драку. А я уже привык к мысли, что послезавтра ступлю на берег Халндойна, живой и свободный как ветер. Если желаешь, можешь рассказать об этом на ежегодном Совете Острова, я не против. Наши старейшины еще, чего доброго, придут ко мне с официальной благодарностью за спасение твоей глупой головы.

— Я тебе это припомню! — буркнул сердитый Бэгли.

— Вот такие у меня бестолковые кузены, Ронхул, — весело сказал мне Хэхэльф. — Впрочем, родные братья ничуть не лучше. А все потому, что у них было слишком беззаботное детство…

Потом у них завязалась продолжительная дискуссия, в ходе которой я получил возможность обогатить свой лексикон несколькими шедеврами местной брани, а также выяснил, что из моего друга Хэхэльфа вполне мог бы выйти толк, если бы не сомнительное воспитание, полученное им в процессе слишком продолжительного общения с бунаба.

Я слушал их с удовольствием: во-первых, беседа действительно вышла занимательная, а во-вторых, она отчасти заглушала порядком надоевшие мне восклицания «ибьтую мэмэ» и «куляй на хур», с завидным постоянством доносившиеся с носа корабля.

Страмослябы как раз приступили к очередной гулянке. На сей раз они не ограничились традиционным употреблением браги, а носились друг за другом с перемазанными чем-то руками, стараясь изловить ближнего и как следует разукрасить его лицо. Те, кому было лень бегать, старательно покрывали узорами борта и палубу своего судна.

— Что это с ними? — спросил я у Хэхэльфа. — Белая горячка наконец-то покарала или как?

— Я не знаю, что такое «белая горячка», — Хэхэльф с видимым удовольствием отвлекся от спора со своими оппонентами. — Но в любом случае это не белая горячка, а Узорная мазаница.

— Что-что?

— Узорная мазаница, — невозмутимо повторил он. — У страмослябов чуть не каждый день какой-нибудь праздник. Сегодня как раз Узорная мазаница. Счастье, что страмослябы никогда не заставляют своих пленников принимать участие в веселье. Считается, что мы недостаточно хороши для такой чести, хвала всем богам Хоманы!

— А их тут много — богов? — осторожно спросил я.

— Хватает, — неопределенно отмахнулся Хэхэльф. И неодобрительно покосился в сторону развеселившихся пиратов. — Это они пока разукрашивают друг друга соком ягод. А к ночи, как напьются окончательно, примутся мазать дерьмом.