Шрифт:
– Шмуэль хочет на мне жениться.
Глаза у Евы опухли и покраснели, речь не очень внятная, как бывает либо у сильно выпивших, либо у долго голодавших людей.
Ирена промолчала, не желая выдавать своего разочарования.
– Мне бы не помешало подкраситься и привести себя в порядок, – сказала Ева, стараясь не встречаться с Иреной взглядом, и притворно засмеялась. – Косметика!.. Кто бы мог подумать, что в один прекрасный момент она станет исторической редкостью!
– Похоже, ты очень устала, – сказала Ирена, – и чего-то боишься.
– Шмуэль убеждает меня, что при депортации многих евреев оставят на месте… Юденрат, полицаев, тех, кто работает в магазинах и на заводах, их семьи. Неизвестность страшнее всего…
– А тебе дадут свой Аусвайс [75] , если ты за него выйдешь?
– Нет, защитой мне будет его Ausweis. – Она покраснела. – Люди словно с ума посходили… у нас тут новая эпидемия, сплошные свадьбы… все гоняются за теми, у кого есть Ausweis. Даже сестры с братьями вступают в брак, и все ради разрешения на работу. А раввины подписывают брачные свидетельства… и так спасают жизни людей.
75
Аусвайс (Ausweis – нем.) – справка о занятости, освобождавшая от изгнания на уничтожение.
– И что ты сказала Шмуэлю?
– Сказала, что подумаю. Я его давно знаю. Он неплохой парень. Мама с папой хотят, чтобы я согласилась.
Ирена не рассказала Еве, как Шмуэль обошелся с малолетним контрабандистом.
– Ева, мне будет очень нелегко вытащить тебя отсюда.
Ева закрыла глаза и покачала головой:
– Ирена, не надо больше об этом. Родители без меня пропадут. Я нужна мальчишкам из своего молодежного кружка. А на арийской стороне я стану просто животным, на которое объявлена охота.
– Тогда выходи за него, Ева.
На несколько мгновений воцарилось неловкое молчание, а потом Ирена спросила:
– А что по этому поводу думает Адам?
– Адам? Он рехнулся, – ответила Ева. – Он переехал на Милую. Пару дней назад я пришла его навестить, и он показал мне пистолет и бомбы из бутылок с бензином. Мы с ним ужасно поскандалили. Он сказал, что раз немцы все равно хотят нас всех убить, то он лучше умрет в бою. Он и сам псих, и общается с такими же психами…
Длительность комендантского часа сокращается на один час, теперь он действует с 21.00 до 10.00. Рабочие смены в ремесленных мастерских и на заводах продлеваются до 21.00.
К июлю практически всем евреям в гетто стало ясно, что депортация – это просто вопрос времени и состоится она в любом случае. Отчаявшиеся мужчины выстраивались в огромные очереди в попытках получить драгоценный Ausweis, разрешение на работу, автоматически исключающее их и членов их семей из списков и позволяющее войти в состав трудовых бригад, работавших на фабриках по пошиву немецкой формы и изготовлению проволочных щеток.
Смотритель здания суда Йозеф добыл ключи от новых замков, установленных на двери подвальных помещений, и суд на улице Лешно снова стал дорогой жизни для детей гетто. Ирена рассчитала, что сил и средств ее организации хватит на спасение от силы десятка детей в неделю. Но депортация, опасалась она, радикально поменяет всю эту математику. Смогут ли они забирать по 15 детей? А по 20? Да и будет ли это иметь какое-то значение?
В середине июля Ирене позвонила Ева… надо было срочно переговорить. Через час Ева безрадостно поприветствовала Ирену у себя в кабинете, а потом плотно закрыла дверь.
– Шмуэль сказал, что появился новый штурмбанфюрер [76] . Он подслушал разговор офицеров еврейской полиции… они обсуждали депортацию… они ее называют «перемещением» или «сокращением населения гетто». Он сказал, чтобы я обязательно сообщила об этом тебе. Видишь, он за нас… он хороший.
Ирена тут же отправилась на блокпост, где дежурил Шмуэль. Он был заметно обеспокоен, но поздоровался с Иреной вроде бы приветливо. Хотя, возможно, он просто притворялся…
76
Штурмбанфюрер (Sturmbahnfurer – нем.) – эсэсовское звание, соответствующее армейскому майору.
– Я слышала, что вы с Евой собираетесь пожениться? – начала она немного издалека.
Он расплылся в своей щербатой улыбке.
– Ну… жизнь-то не стоит на месте!..
– А как же тогда быть с «сокращением населения гетто»?
– Я подслушал разговор офицеров в дежурке на Огродовой, 15… Немцы говорили о трудовых лагерях на Востоке. Вот и все. Если Ева выйдет за меня, что-нибудь придумаем…
– А когда, Шмуэль? Когда?
– Я… Я не знаю, – замялся Шмуэль. – Но очень скоро.
– Ева будет рада слышать, как сильно ты мне помог, – улыбнулась ему Ирена.
Вернувшись к себе, Ирена сообщила Ирене Шульц тревожную новость.
– Я точно знаю, что нам нужно делать, – сказала Ирена. – Наша результативность повысится вдвое, если сократить срок пребывания детей во временных убежищах с 5–6 дней до 2–3. Кроме того, мы можем привозить туда сразу по несколько детей. Сестра Геттер готова принимать больше, связные в гетто у нас есть, работает канал спасения через здание суда. Мы можем выводить из гетто в два или в три раза больше детей… а то и в десять раз больше.