— Работаю, а что?

— Ваша фамилия Фокин?

— Ну, предположим.

— Я из МУРа! — Зимин показал красную книжечку. Давайте подъедем к нам на Петровку, 38. Слыхали?

— Слыхал! А повестку нельзя было послать? Я бы сам пришел, а то как в детективном фильме — сразу в машину, А зачем это я МУРу понадобился?

— Серьезный разговор есть.

Приехали в управление.

— Курите? — спросил Алтаев.

— Курю, — Фокин вытащил «Беломор». — Вы меня зачем сюда привезли? За мной ничего нет.

— Так уж и нет?

— Нет! Ничего нет, — повысил голос Фокин. — Я честный человек, чужого никогда не возьму!

— А кто вас в нечестности обвиняет? — пожал плечами Алтаев.

— Вот что, Виктор, задержали тебя, могу сразу сказать, по старому делу, очень старому, — подчеркнул Зимин. — От тебя самого сейчас многое зависит в дальнейшей твоей жизни, думай!

— Чего мне думать — ни старого, ни нового дела у меня нет. Не ворую я.

— А почему ты все время о кражах говоришь? Может, мы о другом поговорить хотим.

— Вы на заводе спецсплавов раньше работали?

Фокин удивленно посмотрел на Алтаева:

— Работал немного, только давно, лет десять назад.

— А почему ушли?

— Не помню. Давно было. Платили мало, наверное.

— Что с ножом получилось? — неожиданно спросил Зимин.

Фокин сразу сник, опустил голову:

— Откуда вы знаете? Ведь столько лет прошло…

А в это время Колесников искал Кускова. Дома его не было. На работе тоже. Наконец Валера нашел его в отделении ГАИ. Ночью машина его колонны попала в аварию, поэтому его туда и вызвали.

— Я, Юрий Петрович, за вами приехал: еще раз поговорить нужно, — сказал Колесников, здороваясь.

— Некогда мне вашими бюрократическими формальностями заниматься, — вскипел Кусков. — Вам делать нечего, а у меня работы по горло. Вот еще ночью авария произошла.

— Поехать придется, несмотря на занятость, — очень серьезно сказал Колесников. — Я вас не в кино приглашаю.

Кусков, ворча, сел в машину.

— Вы на работе узнали, что я в милицию поехал или, может, следили?

— Зачем за вами следить? Что нам, действительно делать нечего?

Из проходной Колесников позвонил Алтаеву.

— Привез Кускова. Мне дежурный сказал, что Фокина уже задержали. Ну, как он, «раскололся»?

— Нет еще. — Игорь посмотрел на Фокина и сказал в трубку: — Ты зайди сейчас ко мне с этим товарищем.

Дверь открылась, на пороге стоял Колесников, из-за его плеча выглядывал Кусков. По выражению его лица Алтаев понял, что Кусков не ожидал увидеть здесь Фокина и о своем первом вызове в МУР его не предупредил. Колесников извинился:

— Раз кабинет занят, мы в другой пойдем.

Дверь закрылась.

— Ну что? — спросил Игорь.

— Говорить буду, мне давно покоя эта история не давала, хотел сам прийти, да страшно было. Ударил я его ножом, убить хотел. Потом испугался, в больницу отвел. Да вы сами все знаете.

— Знаем, — подтвердил Зимин. — Правда, не все еще.

Фокин подробно рассказал обо всем.

— А чем ударили?

— Ножом сапожным. И куртка голубая была, она и сейчас есть, дома лежит, в нее у меня инструмент завернут.

Сидя в другом кабинете перед Колесниковым, давал показания Кусков.

— Не знал я, что вы Виктора найдете.

Кусков рассказал и о сестре Фокина, и об ударе ножом.

— Этот нож у меня до сих пор лежит. Вы только жене не сообщайте о той девушке. Хоть на работу пишите, хоть куда, только жене не нужно.

«Как же он нож у себя хранит, — вдруг подумал Колесников, — если Фокин этим ножом через неделю человека убил, а нож выбросил. В чем же дело? Или опять врет Кусков, или у Фокина другой нож был, или…»

— А откуда у вас нож? — как можно спокойнее спросил Валера.

— Я же рассказывал, — ответил Кусков. — Когда Виктор меня у парка встретил и повел поговорить, он вдруг вытащил из кармана сапожный нож и ткнул меня. «За сестру», — говорит. Я упал, а он, видно, испугался, нагнулся, спрашивает: «Юра, ты жив? Прости!» И в больницу сам меня отвел. Когда я выписался, он домой ко мне пришел, вынул этот нож и говорит: «На, ударь меня!» Я, конечно, нож в стол бросил. Ну, выпили мы с ним. Переживал он очень. А я, может, больше, чем он, виноват. Нож с тех пор у меня дома лежит. Вроде как память.