В это время проводница второго девятого вагона, который по-прежнему

пустой, идет к бригадиру и говорит:

– Мой вагон пустой.

– Как?!
– спрашивает бригадир, думая, что он сходит с ума.

Вместе с проводницей он идет вдоль состава и обнаруживает, что у него два

девятых вагона! Тогда бригадир понимает, что произошло. Он опять с облегчением

вздыхает, возвращается в свое купе и дает на следующую станцию радиограмму:

«Отцепить девятый вагон».

Дело было ночью. Те, кто отцеплял, тоже оказались людьми нормальными,

умеющими считать до девяти. Поэтому, повозив состав по частям туда-сюда, они

отцепили первый девятый вагон и отвезли его на запасной путь. О чем немедленно

сообщили бригадиру. Бригадир в третий раз вздохнул с облегчением, дал команду

отправлять поезд и стал готовиться ко сну.

В это время проводница второго девятого вагона, который по-прежнему

пустой, снова идет к бригадиру и говорит:

– Мой вагон пустой!

Я не знаю, попал в сумасшедший дом после этого рейса бригадир поезда или

нет. Мне эту историю рассказывал пассажир, ехавший с женой в первом девятом

вагоне.

Поздно ночью он вышел в тамбур покурить. Покурил. И думает: «Что-то мы

долго стоим?» Выглянул в окошко - а ни спереди, ни сзади вагонов нет. Не говоря

уж об электровозе. Вокруг степь. Голая. И холодно освещает запасной путь полная

луна.

Пока он рассказывал мне эту историю - как он будил пассажиров, как все они

повыскакивали в чем были, как вместе пытались сообразить, что случилось и где

они сейчас, - я так неприлично хохотал, что рассказчик обиделся и сказал:

– Я не вижу в этом ничего смешного. Мы все в этом вагоне ехали по

туристической путевке в Болгарию!

Только наш человек, получив

в поезде от проводницы СЫРОЕ белье

радуется – значит его ПОСТИРАЛИ!

За тысячелетнюю историю России

никто еще не наносил ей

большего вреда, чем сами русские.

Когда-то давным-давно я работал на Курилах в ботанической

экспедиции. Разнорабочим. Меня надо было перекинуть на другой

Курильский остров, чтобы я там подготовил место для лагеря до того, как

туда прибудет ботаническая экспедиция.

Приехал в аэропорт. Впрочем, назвать это аэропортом можно с большой

натяжкой. Расстеленная металлическая сетка времен войны на поле и небольшое

деревянное зданьице, похожее скорей на российскую рюмочную. И самолет

подстать – этакий выкидыш кукурузника. Жара. Мы с моим коллегой ждем, когда

механик разрешит самолету лететь. Тот ползает по самолету с кувалдой и чего-то

старательно прибивает. То ли крыло, то ли хвост. Наконец, ему надоело, он вытер

пот с лица, спрыгнул с крыла, махнул рукой и говорит:

– Да ладно, летите!

Мы в то время были атеистами, молиться, к сожалению, не умели. Никогда не

забуду, как это самолетное чудо, трясясь, как тарантас на колдобинах, разбегался по

металлической сетке. Смотрю в окошко, от него отлетают какие-то гайки. А водило -

да-да это был не летчик, а именно водило - успокаивает:

– Да не волнуйся. Это лишнее! - и добавляет, обращаясь ко мне – Ты, главное,

дверь держи!

От Кунашира до Итурупа я держал правой рукой дверь, и мне впервые в

жизни очень захотелось научиться молиться!

* * *

Бывший зэк, отправленный после отсидки на поселение, как говорят

в народе «на химию», долго не мог устроиться на работу. Наконец

устроился водителем в сумасшедший дом. В день первой зарплаты ему

сказали: «Перевези больных из одной больницы в другую. После этого

можешь приходить за зарплатой». Он очень обрадовался. Когда вез

пациентов по указанному маршруту, решил по дороге попить пивка.

Отпраздновать первый день получки. «Запру их, быстренько кружечку

опрокину, и потом доставлю, куда следует». Так и сделал.

Правда, когда вернулся, ни одного человека в своем микроавтобусе

не застал. Уж как открыть дверь при помощи ногтя или канцелярской

скрепки у нас сообразят даже больные. Опечалился химик. Понял, что если