— A-а, понимаю, — Билл задумчиво жевал травинку. — Если так, то имеет смысл отбросить весь второй этаж: вряд ли он там начинается.

— Логично. Что ж, для начала уже неплохо.

— Можно также отмести кухню и всю хозяйственную часть дома, — размышлял Билл. — Туда нам тоже не проникнуть.

— Верно. И погреба, если таковые имеются.

— Не так уж много мест остается.

— Да. Конечно, у нас лишь один шанс из ста его найти, но сейчас надо решить, какое из тех немногих помещений, что мы можем беспрепятственно осмотреть, наиболее вероятно.

— Считай сам: гостиная, столовая, библиотека, холл, бильярдная, кабинет, вот и все, — перечислил Билл.

— Да, пожалуй.

— Думаю, наиболее вероятен кабинет.

— В принципе да, если бы не одно обстоятельство.

— А именно?

— Он не с той стороны дома. Разумно предположить, что подземный ход начинается от ближайшей к своему противоположному концу точки. Зачем удлинять его за счет дома?

— Да, это верно. Тогда, что же, столовая или библиотека?

— Пожалуй, лучше библиотека. Я имею в виду, для нас лучше. В столовой все время шастает прислуга. У нас просто не будет возможности как следует ее обшарить. И еще одно соображение. Марк хранил секрет в течение года. Сам посуди, можно ли хранить секрет в столовой? Могла ли мисс Норрис незаметно прокрасться в столовую и отыскать там потайную дверь? Нет, это слишком рискованно.

Билл в нетерпении вскочил.

— Пошли, — сказал он. — Попробуем поискать в библиотеке. А если войдет Кейли, всегда можно сказать, что мы выбираем книгу.

Энтони неспешно встал, взял приятеля под руку, и они вместе направились к дому.

Даже если там нет подземного хода, библиотеку все равно стоило осмотреть. Энтони никогда не мог устоять перед соблазном осмотреть чужие книжные полки. Входя в дом, он тотчас, порой непроизвольно начинал расхаживать вдоль стен, изучая, какие книги читает или (что тоже вероятно) не читает, а просто держит для вида хозяин. Марк своей библиотекой гордился. Это было разношерстное книжное собрание. Книги, унаследованные им от отца и от своей благодетельницы; книги, которые он покупал сам, потому что ему были интересны либо их названия, либо их авторы; книги в красивых переплетах, заказанные отчасти потому, что придавали комнате благородство, отчасти потому, что ни один интеллигентный человек не мог без них обойтись; антикварные издания и новинки, книги дорогие и дешевые, — словом, это была библиотека, где каждый, независимо от вкуса, мог найти для себя что-нибудь подходящее.

— А ты, Билл, что-нибудь здесь уже присмотрел? — спросил Энтони, оглядывая полку за полкой. — Или ты не вылезаешь из биллиардной?

— Я иногда проглядываю журнал "Бадминтон", — сказал Билл. — Вон он, там, в углу.

— В этом? — переспросил Энтони, подходя ближе.

— Да, — ответил Билл. И тут же спохватился. — Хотя, нет. Он теперь там, справа. Год назад Марк здесь все переставил. Он еще говорил, что у него на это ушло больше недели. У него чертова уйма книг, правда?

— Что ж, занятно, занятно, — сказал Энтони, усаживаясь и принимаясь набивать трубку.

Книг здесь, действительно, была "чертова уйма". Все четыре стены библиотеки были уставлены от пола и до потолка, за исключением двери и двух окон, которые упорно отстаивали право на свою, пусть и не просвещенную жизнь. Искать потайную дверь в этой комнате казалось Биллу затеей абсолютно безнадежной.

— Это же надо вынимать каждую книгу, будь она негодна, — буркнул он, — только так мы найдем то, что ищем.

— Что ж, — заметил Энтони, — если мы будем вытаскивать книги по одной, никто по крайней мере не заподозрит нас в преступном умысле. В конце концов, в библиотеку для того и ходят, чтобы брать книги с полок.

— Но их же здесь такая уйма!

Трубка Энтони уже благополучно попыхивала, он встал и лениво прошелся до стены, что напротив двери.

— Сейчас посмотрим, — сказал он, — действительно ли их такая уйма. Ага, вот и твой "Бадминтон". Так, говоришь, ты часто его читаешь?

— Если я вообще что-то читаю, то…

— Понятно, — Энтони оглядел стену полки сверху донизу. — В основном спорт и путешествия. Люблю книги про путешествия, а ты?

— Да ну, обычно это такое занудство.

— А многие очень любят, — сказал Энтони почти укоризненно. Они перешли к другому стеллажу. — Так, пьесы. Драматурги эпохи Реставрации. Все тут, как на подбор. И многие, как ты, наверно, заметил, их любят. Шоу, Уайльд, Робертсон — обожаю читать пьесы, Билл. Таких любителей, правда, немного, но, как правило, это люди весьма сообразительные. Посмотрим дальше.