Я не задумывался, хотел бы я иметь семью или нет. Иногда бывало грустно одинокими вечерами, но не забивал себе голову. Что думать о том, что в моем положении неосуществимо. Зачем подставлять близких. Есть пары нелегалы, но это осознанно, а вести двойную жизнь — сложно. Всего этого я не мог ей сказать.

— А любил?

— Наверное, да.

— Почему всегда, наверное?

— Потому, что этого уже нет. Если бы любил, то любил бы и сейчас, а если, наверное, то по прошествии времени понимал, что это была влюбленность.

— Сложно с тобой.

— Отчего?

— Слишком все разложено по полочкам, не остается места для небольшого хаоса и фантазии.

— Фантазии у меня хватает, сама знаешь, а хаос это ты можешь обеспечить себе сама.

— Если я когда-нибудь надумаю еще раз выйти замуж, то точно знаю, что не за тебя.

— Почему?

— В тебе живет тайна.

— Почему ты так решила?

— Женская интуиция.

— Тебе надо работать в ФБР.

— А вдруг я там и работаю?

— Ну тогда, я не могу тебе ничем помочь, кроме как позволить, присматривать за мной.

— Не обижайся.

— И не думаю.

После завтрака мы поехали по магазинам. Погода выдалась ясная, и настроение было замечательное. Около трех мы подъехали к зданию, там же на Манхэттене, где располагалось множество художественных залов, в одном из которых и была небольшая выставка. Фил был уже там и, увидев нас, пошел навстречу.

— Очень рад вас видеть обоих. Я еще вчера приехал, а сегодня подтянулись остальные.

— Вижу, — ответил я, заметив в глубине зала сенатора Брукса. Рядом с ним было двое мужчин. Его жену Дженнис, я увидел справа от себя; она разговаривала с женой Стива — Мартой.

— Пойдемте, я познакомлю вас с автором картин.

Он подвел нас к мужчине лет сорока, светловолосого, голубоглазого: — Познакомьтесь, это Мартин Редис, а это мои друзья — Жан и Рита.

— Как вам мои произведения?

— Можно добавить света, а так мне нравиться.

— Когда много света, труднее прятаться, — услышал я за спиной голос Стива.

— Мне кажется, от вас и в темноте не спрячешься.

— А хотелось бы?

— Трата времени, найдете.

— Это верно, — засмеялся он. — Так может у меня на шоу, и спрячемся от умных мыслей?

— Чур, меня. Я человек скромный, мне публичность ни к чему.

— Чего боитесь?

— Славы. Боюсь, не выдержу ее тяжелого бремени.

— Да, эта ноша не для всех. Надо крепко стоять на ногах.

— Тебе не мешало бы иногда и присесть, — заметил Фил.

В это время к нашей компании подошел Александр Брукс, в сопровождении мужчин.

— Здравствуйте, Рита, Жан. И вас вытащили?

— Что значит, вытащили? — делано обидчиво выпалил Фил. — Пригласили, это люди понимающие прекрасное, а вот тебя действительно вытащили. Если бы не Дженнис, ты бы и не приехал, сидел бы за бумагами.

— Это точно. Познакомьтесь, — представил он нам своих спутников. — Это Алэн Кофман, мой помощник, а это его друг — Олби.

Я не задерживая дольше положенного для знакомства взгляд, закрепил их лица в памяти. По возрасту Кофману было лет тридцать пять, темные волосы, серые глаза, высокий широкоплечий, чуть смуглый, нос горбинкой. Олби был мне более интересен, я его видел впервые. Он и был исполнителем первого этапа моего сценария. Вот так и встретились — сценарист и исполнитель, с той лишь разницей, что я знал кто он на самом деле, а он обо мне нет.

Олби был среднего роста, возрастом, как Кофман, но более худощав, и не очень приметен, что было хорошо. Мы поздоровались.

В галерее было небольшое кафе, и наша компания переместилась в него. Женщины сели на диван и что-то принялись обсуждать, а мужчины расположились за длинным столом, на котором стояли бутылки с напитками.

— Я считаю, что выставка удалась, — обратился я к Филу.

— Спасибо, надеюсь, что мои вложения стоят того.

— Не прогадаешь, впрочем, как всегда, — подержал меня Стив. — Что планируешь дальше?

— Часть картин повешу дома, а здесь будет частная коллекция.

Пока мы сидели, к нам подходили знакомые Фила и художника. Фил знакомил меня с ними, сообщая, что идея принадлежит мне, а я с удовольствием знакомился, потому как становился вхож в круг, где информацию можно было получить из простого разговора, который иногда принимали за слухи.

Брукс, Кофман и Олби сидели справа от меня и вели свой разговор, точнее Кофман и Олби, Брукс, молча, слушал или делал вид.

— Нет, Алэн, что-то здесь не стыкуется, — произнес Олби.