— Но любой канал — рупор власти. Вы захотите высказывать свое мнение?

— Конечно, но это можно подавать параллельно с другим мнением.

— Не ожидал такого предложения.

— Я понимаю, что оно звучит неожиданно.

— Более чем.

— Вы надолго приехали?

— Виза на месяц, — я не хотел посвящать его, что собираюсь пробыть меньше.

— Тогда у вас достаточно времени, чтобы обдумать предложение.

— Я не уверен, что соглашусь, каждый должен заниматься тем делом, которое он знает.

— Для того, чтобы человек понял, он должен пройти путь. Не занимаясь делом, не накопишь опыт. Всегда приходиться что-то делать вновь. Человеку не всегда хочется делать то, что он должен делать, но если ему убедительно доказать, почему, то он это сделает. Оглядываясь в прошлое, — тихо произнес Омар, — я не всегда горжусь тем, что делал, а сейчас порой хочется провести анализ всего произошедшего со мной. Мы не знаем, что ждет впереди, но надеемся, что лучшее точно впереди, но оно так и не наступает.

— Возможно, вы правы. А если я соглашусь, что тогда? Как потом?

— Все просто. Вы работаете здесь, пользуетесь почетом и уважением.

— Почему вы не хотите это предложить арабам? У вас же есть арабы журналисты. Им ваши мысли ближе по культуре, по религии.

— Они тоже будут работать, но под вашим началом. Свобода действий у вас почти не ограничена.

Когда я разговаривал с ним, то наблюдал за его мимикой. Я видел, что он лжет. Не профессионал мог бы этого и не заметить, этому надо учиться. Во время разговора, я замечал, что у него сужаются зрачки, опускается взгляд или он, рассуждая, смотрит чуть влево от меня. Все это признаки лжи. Но вот зачем он это делает, мне было не ясно. Омар, Омар, — подумал я, — ты можешь, сколько угодно говорить хвалебные слова в мой адрес, контролировать слова, жесты, но контролировать глаза не возможно.

— Я должен подумать.

— Если бы вы согласились сразу, я бы вам не поверил. Это не просто предложение попить чаю. Да, о чае. Я предлагаю вам впить чаю. На это вы согласны?

— На это, да, — усмехнулся я, — поверите?

— Поверю, тогда прошу. Я очень редко пью чай в библиотеке, только когда один и вечером.

Мы встали из-за стола, и он направился к выходу. Едва мы вышли за дверь, я увидел в холле женщину. Это была европейка. Одета в широкие светлые брюки и блузку. Ей было лет двадцать пять, двадцать семь. Увидев мой недоуменный взгляд, Омар пояснил: — Охрана. Я доверяю европейской охране. Вроде бы бояться нечего, но местные жители не все нашего клана и всегда будут недовольные. А женщины в охране более надежны, чем мужчины, и, кстати, более воинственны и даже жестоки. Это гремучая человеческая смесь женственности и боеспособности.

Я окинул взглядом женщину. Ростом под метр семьдесят, темные глаза, были прищурены. Взгляд спокойный, изучающий.

Мы прошли в другую комнату, где был накрыт стол для чаепития.

— А я думал, вы не пользуетесь столом.

— Когда все свои, нет, но зачем причинять гостю неудобства. Это глупо насаждать свои правила тому, кого пригласил.

Возле стола стоял мужчина и когда мы сели, он налил чай и удалился.

— Как вы переносите жару? — спросил Омар.

— Пока сносно, да я ее еще и не почувствовал.

— Ничего, она даст о себе знать. Мы здесь живем и привыкли. Рекомендую вечером сходить в бассейн или на море.

— Посмотрим.

После чаепития мы вышли в холл; Омар вышел меня проводить.

— Извините, но Али не сможет вас отвезти, но вас отвезут. Скажите куда, и она вас отвезет, — указал он на женщину. — Приношу извинения, я с удовольствием сам показал бы вам вечером город, когда спадет жара, но занят.

— А как же охрана?

— Она здесь не одна, а дома я себя чувствую спокойно.

Мы попрощались, и я вышел вслед за женщиной. Машина уже стояла возле дверей, и едва мы сели, рванула с места.

— Вы всегда так водите? — спросил я, вжимаясь в спинку сиденья.

— Почти.

— Хотелось бы попасть в ту часть, которая не входит в «почти».

— Может быть вам и повезет.

Мы выехали за ворота.

Она уверенно вела машину, устремив взгляд вперед. Абсолютно непроницаемое лицо, красивое, но без живости. Интересно, она всегда такая или все же в ней осталось что-то женское. Я, не скрывая своего интереса, повернулся и откровенно смотрел на нее. Она чувствовала мой взгляд, а скорее видела боковым зрением, но не реагировала. Устав играть в гляделки, я повернулся, и стал смотреть на дорогу.

— Вы всегда так молчаливы? — попытался я вывести ее из молчания.

— Чаще всего.

— Жаль. Хотелось бы узнать, что вы иная.

— Это вряд ли.

— Кто знает. Мир хоть и кажется большим, но иногда обнаруживаешь, что он удивительно тесен. Как вас зовут?

— Инга, — ответила она, не поворачивая головы.

— Инга, — повторил я, пробуя имя на вкус. — Вы откуда?

— Хотите навести справки?

— Скорее навести мосты.

— Не все мосты долго служат.

— Это верно. Да, извините, меня зовут…