— Надо заехать ко мне на работу, там — ключи от квартиры…

— Поехали! На чем? На твоей или на моей? Или — каждая на своей? Не бросать же тут машины?

Действительно. Не бросать же. Зоя тяжело выбралась из «десятки» и поплелась к «форду». Рита шлепала сзади.

В салоне автомобиля, несмотря на открытое окно, было дымно и остро пахло гарью. Зажав нос, Зоя открыла все окна, махнула Рите: «Садись в свою». Легонько тронула педаль. «Форд» не сдвинулся с места. Женщина газанула сильнее. Внутреннее пространство машины мгновенно заволокло удушливым синим облаком, автомобиль взревел, отчаянно и беспомощно, задрожал, как расстающееся с жизнью несчастное животное, и заглох.

— У тебя колеса ушли в глину, — сообщила Рита, поднимаясь из-под багажника. — Почти наполовину. Теперь только трактором. Зачем ты в эту кучу полезла?

— Затем, — буркнула Зоя. И Рита смолкла, мгновенно сообразив.

— Закрывай. Поедем на моей.

Подъезжая к офису, Зоя отчаянно трусила, что может столкнуться с кем-то из знакомых. Сердце бухало у самого горла, измученное холодом от мокрого плаща тело то вдруг бросало в неимоверный жар, то сковывало ледяной коркой.

— Мне пойти с тобой? — спросила Рита.

— Не надо, я сама.

— Тогда надень мои туфли, ты же босая…

Зоя бессмысленно тыкала пуговицей электронного ключа, пытаясь угодить в положенное место над дверью. Эта нехитрая операция удалась ей с десятого раза. Красный огонечек виновато мигнул, уступая место зеленому, едва слышно щелкнул замок.

Женщина вошла в коридор, знакомый до каждого пупырчатого выступа в стене, и остановилась, испугавшись своего ощущения. И закрытые двери, и едва слышно журчащее радио, и вытертая шагами дорожка на линолеуме — все вдруг показалось совершенно другим, абсолютно незнакомым, тревожным и опасным. Зое почудилось, что она не бывала тут никогда! И вот сейчас, поздней ночью, крадется, как вор, по чужому помещению, как по чужой жизни, собираясь совершить нечто такое, чему в ее тяжелой голове и названия-то подходящего нет…

Она тряхнула головой, прогоняя мучительное наваждение, быстро прошла в кабинет, отперла стол. Ключи спокойно лежали, предусмотрительно завернутые в бумажку с адресом.

Зоя опустилась в кресло, окинула прощальным взглядом комнату. Встала, погасила свет и, уже запирая входную дверь, вдруг вспомнив что-то, вернулась. Набрав код, открыла свой личный маленький сейф, уютно притулившийся под столом, не глядя, запустила внутрь руку, извлекла пухлый бумажный пакет, сунула за пазуху. Снова погасила свет и уверенно вышла. Теперь уже — навсегда. На столе в приемной вдруг зазвонил телефон. Зоя испуганно дернулась и ускорила шаги.

Телефонная трель была бесконечной. Надоедливой, как писк летнего комара ночью, и такой же свербящей.

— Господи, ну кому мы могли понадобиться в такую рань? — Не открывая глаз, Зоя зашлепала ладонью по полу, где на ночь отводилось место мобильнику, уцепила телефон, на ощупь нажала кнопку.

— Зойчик, — весело прощебетала в трубку Ритуля, — ты никак еще не проснулась? Я тебя, когда уходила, будить не стала, но теперь-то пора! Через час — встреча с немцами. Успеешь собраться?

— А сколько сейчас? — Зоя, наконец, разлепила глаза, уткнулась в будильник на тумбочке. — Одиннадцать? Не может быть! — От изумления мобильник выпал из ладони.

— Зойка, ты где? — донеслось из трубки.

— Да здесь я, — женщина никак не могла прийти в себя. — Как это я так, а, Ритуль?

Удивляться было чему. За последние полгода привычным временем пробуждения было пять, в лучшем случае, шесть утра. И не потому, что того требовали дела. Просто не спалось. Зоя, как правило, долго крутилась на постели, насильно заставляя себя вернуться в сон. Считала овец-коров-собак. Засовывала голову под подушку. Вдевала в уши горошины наушников, через которые плеер доносил до нее мгновенно усыпляющую, как уверяла аптечная инструкция, музыку. Не помогало ничего. Мозг лихорадочно прокручивал картинки прошедшего дня, услужливо подсовывал раскадровку дня предстоящего. Устав бороться с собственным сознанием, Зоя вставала. Плелась на кухню, ставила чайник.

И совершенно точно знала, что ровно к той секунде, когда пожилой электрический аппарат заверещит, ворчливо плюясь паром, на кухне появится Рита. Которая тоже давно не спит и тоже тщетно пытается обмануть себя разнообразными приемами.

— Доброе утро, Зойчик, — скажет Ритуля. И начнет заваривать себе кофе.

В этом, пожалуй, было одно из немногих их отличий: Зоя по утрам пила исключительно чай с молоком, а Ритуля — непременно кофе. Завтракать в такую рань, понятно, они не могли. Поэтому черед бутербродов наступал часа через два, когда обе женщины, уже собранные, намакияженные и вкусно пахнущие духами, снова появлялись на кухне перед отъездом в офис.

После завтрака кто-то из них уезжал первой. Оставшаяся мыла посуду и приводила в порядок кухню. В офисе они никогда не появлялись вместе. Это тоже было частью разработанной и успешно претворяемой в жизнь легенды.

Поэтому пробуждение в одиннадцать часов, да еще насильственное (ведь если бы не позвонила Ритуля, она наверняка спала бы еще!), представлялось не просто удивительным — невозможным!

Зоя быстро вскочила с кровати, застелила постель и юркнула в душ. С удовольствием подставляя затекшую от долгого сна шею под сильные горячие струи, прикидывала, что именно она сумела проспать. Получалось — ничего. С утра особых дел не намечалось. Переговоры с мюнхенским родственным агентством — в полдень, потом — деловой обед, ресторан она заказала еще три дня назад. А уж после обеда… Зое неожиданно стало зябко под потоком горячей воды. После обеда она должна сделать ЭТО. В шестнадцать часов. Без пары минут. Потом необходимый официоз и неожиданный визит.