Шрифт:
Гадая и нервничая, мы решили подождать, а потом ехать самим.
Утром машина заехала во двор.
— Наконец-то, — выдохнула тетя, — но как-то странно они идут… Точно что-то стряслось!
Входные двери распахнулись. На пороге стояли заплаканные мама и дядя Шукри.
— С бабушкой что-то?! — схватилась за сердце тетя.
В панике я онемела и во все глаза смотрела на маму. Не может быть, не может быть.
— Бимка, — еле выдавила мама.
— Фу-у-ух, чтобы собаки вам в душу налаяли! — в сердцах крикнула тетя.
Дядя посмотрел на нее и прошел мимо.
— Ну разве можно так из-за собаки убиваться! — вслед ему сказала тетя.
И тут же залилась слезами.
Тут засмеялась мама.
— Разве это была собака? Это был человек.
Мы сидели все вместе, мокрые по пояс, извергая потоки соленой жидкости, и слушали, как неожиданно и глупо погиб наш умница пес: съел крысиного яда в соседском дворе.
— Мучился, хороший, так смотрел — спасите меня. — Мама сморкалась в насквозь мокрый платочек. Тетя всхлипывала, а я, глядя на них, подвывала пуще прежнего.
— Я его в одеяло завернул и так похоронил, — коротко сказал дядя. — На работу надо идти.
Вытащил из шкафа рюмочку.
— Ннннне-е-е…не надо, — заикнулась тетя и умолкла под его взглядом.
Дядя налил себе из графина, опрокинул рюмочку и вышел.
Рыбалка
Папа рассказывал мне про свое детство — как он вместо школы один год помогал отцу в поле, как плавал в страшенных речных водоворотах и как ловил форель в самодельные садки из ивовых прутьев.
— Что тебе мешает сейчас рыбачить? — задала я законный вопрос.
Папа почесал лысину.
— Да ничего вроде, — вздохнул он. — Только сейчас у меня на садки нервов не хватит, а леску закинуть можно.
Все оказалось гораздо прозаичнее: мы с папой отправились повыше по руслу реки, где вода чище и рыбы больше, папа там закинул и закрепил десяток лесок с крючками и сказал, что мы за ними придем утром.
— И все? — разочарованно протянула я. — И это вся рыбалка?
— Зато утром рано пришел, а тебя рыба ждет, — ободрил меня папа.
Бабушке я строго-настрого наказала разбудить меня точно в то же время, когда проснется папа.
— Честное слово? — железно уточнила я перед сном.
— Обижаешь, — пообещала бабушка.
Однако, открыв глаза, я увидела, что раннее утро уже давным-давно прошло, солнце вовсю шпарит над деревней, и от возмущения немедленно пошла разбираться с обманщицей.
Бабушку я нашла, как всегда, не дома, а на грядках.
— Слова не говори, — мирно предупредила бабушка. — Мы с твоим отцом тебя полчаса не могли разбудить!
— Не может такого быть! — выпучив глаза, заорала я.
— Очень даже может, — спокойно отбила удар бабушка, — я что, на старости лет аферисткой стала?
— Ну и как вы меня будили? — иронически сложив руки на груди, спросила я.
— Руки так не складывай, — вскользь указала бабушка, — сто раз тебе сказано — это поза скорби.
— Так я же скорблю! — На всякий случай руки я просто уперла в бока. — Ну так как же вы меня будили? Небось тихо позвали, я не услышала, и всё — прощай, рыбалка!
Бабушка выпрямилась, держа выдранные сорняки.
— Как мне жалко, что я не могла записать на пленку эту сцену! — ядовито проговорила она. — Сначала я тебя просто расталкивала. Потом пошлепала по щекам. Потом щекотала пятки. Потом пришел папа, и мы в четыре руки стащили тебя с кровати и поставили на ноги — так ты сползала вниз, как мешок с картошкой…
— Мгм, — недоверчиво буркнула я, воображая описанное.
— …потом папа принес воды и стал тебя поливать, потом зажал тебе нос, потом поорал в уши, а потом сказал, что этого ребенка не разбудишь даже гаубицей, а ему потом на работу, и столько времени терять он не может!
— Пхы. — Надо же, меня поливали водой! Сердитость прошла от осознания, что я так крепко сплю — уникум!
— Ничего смешного, — рассердилась бабушка. — Если тебя вынести вместе с кроватью, ты и ухом не поведешь, вот так и украдут, и скажут, что не сопротивлялась!
— Дидэ, — укоризненно протянула я.
— Что — дидэ? Я уж думала подвесить тебя вниз головой, перепугалась — жива ли! А если ты так будешь спать в мужнем доме, то…
— …на третий день задницей дверь открою, — в унисон закончила я фразу. — Я виновата, что так крепко сплю?