Злил меня этот Збышек. Точно с луны свалился. Семь классов проучились мы вместе, но я всегда считал: Толстый лучше. Почему так: один нравится тебе больше, другой меньше? С Толстым мы могли сидеть часами и словом не обмолвиться, а на следующий день так и рвались друг к другу. А Збышек то веселый и трещит без умолку, как радио, а то вдруг надуется. Вот и теперь — физиономия у него такая, будто возвращается с похорон. «Наверно, обиделся!» — подумал я и решил его раззадорить. Мы шли вразвалку от дома, где жил Толстый, один — краем тротуара, другой — срединой, будто мы и не вместе.

— Ты, Проблема, пил когда-нибудь водку?

Збышек даже остановился. Посмотрел на меня, как на занятную зверюшку, и пошел себе дальше. А меня разбирал смех.

— Теперь, я думаю, начнешь скоро пить, — говорю я всерьез. — И женишься, наверно. Толстый сказал, ты влюбился. Кажется, ты даже фотографию ему показывал…

Я попал в цель. Толстый о фотографии, само собой, не обмолвился, но у меня чутье. Збышек поколебался немного, потом махнул рукой.

— Чего там… Я пошутил. Показывал фотографию сестры…

— Это хорошо, что у тебя фотография! А я-то думал, Проблема, ты пойдешь по духовной части и у нас будет знакомый епископ!

Збышек улыбнулся. Похоронное настроение у него пропало. Он пустился в объяснения:

— Она двоюродная сестра! Ведь это настоящая сестра! Честное слово!

Я понимаю, что настоящая, а не игрушечная. Покажи, не стесняйся!

Долго упрашивать не пришлось. Он сунул руку в карман, вынул записную книжку и достал оттуда фотографию.

— Красивая, да?

Обыкновенный снимок для удостоверения. Сам не знаю почему, но я не очень удивился, узнав Эльжбету. Была она здесь какая-то серьезная и, пожалуй, еще красивее, чем тогда с велосипедом. Я тут же сунул Збышеку фотографию, мне показалось, что я слишком долго ее рассматриваю.

— Ничего особенного… — сказал я.

Но охота потешаться над Збышеком у меня пропала. А тот все не мог остановиться.

— Понимаешь, она приехала к нам на все каникулы. Девчонка своя в доску. Проблем с ней никаких: или в пруду купается, или на велосипеде гоняет. Велосипед ей почтой прислали. Говорю, классно на велосипеде ездит…

«Классно, — подумал я про себя. — У меня еще сегодня локоть болит от этой классной езды!» Но ничего не сказал, да и зачем?

Збышеку стало, наверно, обидно, что я не расспрашиваю. Он поглядел на меня искоса и говорит:

— А Толстому я про нее малость приврал, а то все спрашивает да спрашивает, кто такая…

— Здорово, значит, приврал, раз Толстый поверил! — буркнул я в ответ.

Некоторое время мы шли молча. Возле моста нам попался мороженщик, его тележку облепила детвора.

— Угостишь, Збышек? Но тот покрутил головой:

— У меня ни гроша. Все потратил на фонарик. На эту экспедицию в грот…

— Ну, мне пора домой, — решил я наконец. Вспомнил, что Лях сидит с трубой во дворе и дожидается. — Проблема, нет у тебя случайно с собой мела?

Збышек вывернул карманы и нашел целых два куска. Понять не могу, зачем он вечно носит в карманах всякую дребедень: гвозди, веревочки, отвертку…

— Тебя только за смертью посылать! — сердито ворчал Лях, пока я растирал ему мел. — Там уж, наверно, концерт начинают.

— Не стоит волноваться, — стал я успокаивать старикана. — Без вас не начнут. Кто им басовую партию исполнит?

Неудачное было воскресенье. Все не ладилось с утра. Отец на меня накричал, что я полдня шатаюсь без завтрака неведомо где, локоть так разболелся, что пришлось сделать компресс, у бабушки за обедом я разбил тарелку. За что не примешься, все не клеится. Целый день я проскучал. Идти к Збышеку не хотелось, идти к Толстому — незачем. Раз Толстый не появляется, значит, не может. Вечером я отправился в парк.

В беседке играл оркестр, уже не тот, не старика Ляха, а другой, поменьше, для танцев. Рядом с беседкой на дощатом помосте танцевали пары. Кто не танцевал, тот глазел. Стемнело, по аллейкам бродили гуляющие. Пыльно, толчея. Каждое погожее воскресенье весь Божехов собирается в парке, впрочем, и парк не маленький тянется вдоль реки, наверно, с километр. Зачем это я притащился сюда? Сам не знаю.

Может, кто из знакомых подвернется? Ну, кое-кто подвернулся. Ну, и дальше что? Несколько девчонок из нашего класса танцевало с ребятами постарше. Выглядели они совсем не так, как в школе. Взять, к примеру, Веську Михалик, на четвертой парте в среднем ряду, — сущий ангел, в особенности на уроке физики. А здесь? Я протиснулся поближе к площадке и облокотился на барьер. Смеяться хотелось над всем этим, но я не смеялся.