— Передай, что он прав. Но я не уверен, надо ли ему знать это прямо сейчас. То есть — пусть сначала сам сложит картинку из того, что наподслушивали.

— Федь! Ты что, не знаешь? Да до ваших с Нинкой визоров наши технари вообще не могут достучаться. То есть, когда договариваетесь об очередном свидании — всё доступно. А как только речь идёт о чём-то интересном — глухо, как в танке.

Нах-Нах пожал плечами и отдал пилоту пустые баночки.

— Выбрасывать жалко, а на походе иголка — пуд, — объяснил он смущённо.

— Так оставил бы в балке в качестве посуды для случайных путников, — попытался отнекиваться парень, но в это время ему пришёл вызов. Со стороны слышно было только то, что интонации у говорящего строгие и назидательные. — Слушаюсь, — ответил пилот и взял обе баночки, предварительно надев на руки перчатки.

«Отпечатки языка они, что ли, собрались снимать», — про себя хихикнул Федька.

Следующие дни группа продвигалась по самым, пожалуй, роскошным местам. Хрустальные ручьи и звонкие водопады. Огромные деревья и просторные луга. Изумрудно-зелёные склоны гор и приветливые укромные долины. Места эти кишели зверьём и радовали обилием растительной пищи. В крышке от котла постоянно калились орехи, а место каждого привала оставалось покрытым слоем скорлупок.

Огромные заросли сливы и черешни Феде удалось обойти стороной, а то опять не обошлось бы без длительной остановки на успокоение детских кишечников. Ещё он показал питомцам пару новых приёмов возведения убежища. Плетёная из прутьев избушка и… трудно описать в двух словах. В общем, встречаются деревья с воздушными корнями — этакие колоннады с самой природой сооруженной крышей из переплетённых ветвей. Для человека в таких случаях остаётся совсем немного работы — огородить плетнями нужную зону и связать несколько веток кровли в местах, где зазоры между ними чересчур велики.

По вечерам проходили традиционные уже смазывания «чем положено» ссадин и царапин. Вместо сказок всё чаще от воспитателя требовали «мудрилки» — своеобразные рассуждения о сущности бытия, переложенные на понятный малышам язык. Федька только удивлялся тому, сколь много входит в детские мозги такого, о чём он отважился бы поговорить не со всяким взрослым. Да и сам, если честно, не во всём разобрался — малыши его пару раз откровенно заводили в тупик поставленными вопросами.

Вопросами… Вопросы полового воспитания пришлось изложить прямым текстом, ничего не скрывая. Создалось даже впечатление, будто аудитория экзаменует «ответчика». То есть детки уже и сами давно нашли в сети не только полное описание «процесса», но даже ознакомились с иллюстративными материалами. «Неудобных» личных вопросов они, кстати, не задавали.

— Чую дым, — это голос Стасика. Вообще-то, места здесь безлюдные. Как-то не хватило на Прерии народу, чтобы ещё и тут возникла сеть человеческих поселений. И на карте не отмечено ни хутора, ни кордона, ни старой стоянки геологов или старателей.

Малыши быстро перестроились в две цепочки — мальчики впереди — и повернули навстречу ветру.

Колея, проложенная колёсами огромных местных грузовиков. Вдали — отсвечивающий свежим деревом хозблок и возводимое не завершённое здание — кто-то выбрал эти благословенные края для жительства и теперь обустраивается на новом месте.

— на всю округу разносится знакомый мощный голос. Федька уже улыбается, предвкушая встречу со старой знакомой, а вот ребятишки…

— Это чего она это такое орёт? — спрашивает Стасик.

— Тебе же Фёдор Матвеевич, как большому объяснил, что в определённом возрасте люди от этого натурально дуреют, — ответ держит Асенька. — Вот погоди, вырастешь взрослый, начнут у тебя усы расти — и ты сдуреешь.

— Я не хочу дуреть, — огрызается Стасик.

— А никуда не денешься. Такая уж у людей филология, — вздыхает Лесенька. — Федор Кириллович! А вы тоже дурели от страсти?

— Дурел, конечно, — констатирует Ева. — Он что ли не человек?

А Федька уже на дворе будущего поместья:

— Здорово Фёкла! Ты опять от своего директора сбежала?

— Здорово, кабан лесной! Сбежишь, от него! Вон, гляди чем он меня опять одарил, — Стебелёк повернулась в профиль, показывая начавший формироваться животик.

— Ну, ты даёшь! — ухмыльнулся Федька. — Это же третий подряд. Ты что, как из пулемёта решила рожать?

— Егор просил не тянуть, — вдруг совершенно серьёзно ответила Фёкла. — Говорит, пока не одряхлел — надо деток вырастить.

Но серьёзности ей хватило ненадолго:

— А вы, мелюзга, захлопните варежки и займитесь делом. Ларь с картошкой в сенях, тушёнка на полке. Орднунг унд арбайтен. Квикли.

— Минутку — Фёдор внимательно посмотрел на сегодняшнюю «центровую».