— Я не играю — я живу.

— Но ты все равно проиграл, Коновалов! «Новый метод восстановления изношенных деталей» теперь мой!

— Так уж и твой — неужто обокрал?.. Ай да Феликс! Ай да молодец, сукин сын!.. Но это же статья 141 Уголовного кодекса РСФСР?

— А ты теперь попробуй доказать, Коновалов? Не получится!

— Чего же ты тогда мучаешься?

— Ты изломал меня: я не мучаюсь, я ненавижу тебя!

— «Кто волей слаб, страдает больше всех»?

— Ничего… Но ты меня еще вспомнишь, Коновалов!

Через два дня в Ванче мы посадили его в самолет, а сами поехали на машине в Душанбе: там нас ждали дыни, шашлыки, сухое вино и наши таджикские братья по горам. Потом был город Фрунзе и одна-единственная смена в альплагере — в отряде новичков, у Захарова. Не знаю почему, но я сам попросился к нему в отряд. Наверное, потому, что увидел на перевалке, на Панфилова, 145, девчонку, она подошла и спросила: «Где вы так сожгли свое лицо?» — «На Памире, милый друг!» — «Хотите, я вам помогу?..» Ее звали Наташка.

— Вы устали, Галина Григорьевна! Хватит разговоров на сегодня. Пойдемте, я вам покажу вашу комнату в доме КСП. Там живет радистка Зоя Кораблева. Вам с ней будет легко. Только она и Юрий сейчас наверху, другие у Аксайского ледника — спустятся к вечеру. Вы к этому времени успеете отоспаться или хотя бы просто отдохнуть. В доме есть ванна и душ.

— А где у вас кладбище? Я хочу сходить сначала туда.

— Кладбище высоко над лагерем, но вам и этого на первый день достаточно — 2100 метров над уровнем моря для равнинного жителя высота нешуточная. Идемте в КСП, и я познакомлю вас с хозяином дома Вячеславом Петровичем Ляшенко.

— Что мне сказал Степанов? Я и сама себе задаю этот вопрос! В сущности по делу Валентина он мне не сказал ничего. Но меня не покидает ощущение странности нашего разговора… Понимаешь, он как будто предугадал, с каким настроением я ехала сюда! Думаю, начнутся упреки или, хуже того, соболезнования — эти жалостливо-обязательные и пространно-сочувственные речи, неискренние и ненужные ни ему, ни мне, — а Степанов говорил со мной как мужчина с мужчиной. Он как-то незаметно успокоил меня и даже заставил говорить — этого я от себя никак не ожидала! Он явно неглупый мужик! Он что-нибудь закончил?

— Институт физкультуры. Тренер по альпинизму и горным лыжам. Написал интересную книгу «Вертикаль»: под новым углом зрения рассмотрел проблему спорта и личности. Подготовил диссертацию по методике подготовки команд к сложным высотно-техническим восхождениям… Только Валентин больше тяготел к Вячеславу Ляшенко: оба инженеры и оба специалисты по колесным машинам. Но Слава закончил еще и Высшие тренерские курсы — и теперь тоже специалист по спорту.

— Все здесь, Юрий, странно для меня и непривычно.

— Нет, Галя, здесь все так же, как везде, только скверных людей меньше.

— А где та вершина? Покажи мне ее.

— Она отсюда далеко… Давай лучше помолчим или поговорим о чем-нибудь другом.

— Что вас связывало, Юрий: ты педагог, он инженер — что общего между твоей школой и его авторемонтным заводом?

— Люди!.. Я начинаю, он продолжает: у меня — мои ученики, у него — рабочие. Проблемы по сути одни и те же. И по сути своей Валентин — психолог и педагог. Я знаю его парней, был не раз в цехах. Понимаешь, есть одна любопытная вещь: человека можно заставить работать хорошо, для этого есть немало стимулов и система этих стимулов в целом уже отработана, но заставить человека мыслить, и уже тем более мыслить творчески — это проблема. Вот об этом мы и говорили с Валентином больше всего! В проблеме творчества есть несколько аспектов: сам процесс творчества, формула творческой личности, творческие способности и пути их формирования, творческий климат. Валентин постоянно задавал мне вопросы, на которые даже специалисту ответить не так-то просто: условия воспитания и реализации творческих способностей, взаимосвязь этапов творчества с чертами творческой личности, взаимосвязь и различия индивидуального творчества и коллективного, почему одни люди стремятся к творчеству, а другие нет? Под влиянием этих разговоров я пришел к мысли о создании в школе научного общества учащихся и выполнении школьниками посильных исследовательских работ. И тут передо мной открылась бездна интересного! Глядя на своих мальчишек и девчонок, я думаю, что каких-нибудь год-два-три — и они придут на завод, встанут к станкам. Но будет ли у них потребность думать, искать? Попадется ли им на пути такой человек, как Валентин Сергеевич Коновалов? Познают ли они радость вдохновенного труда? Я, конечно, идеалист! Но жив пример инженера и человека Валентина Коновалова! Теперь я знаю — такие люди, как он, на производстве есть, и за ними будущее!

— Все гораздо проще, Юрий! В прошлом году молодежная группа новаторов, группа Коновалова, подала 23 рацпредложения с общим экономическим эффектом 20,5 тысячи рублей. Это немного! Нынче их просили сократить простой ванн в гальваническом отделении завода — парни смастерили установку для фильтрации электролита, и дело пошло. Был дефицит штоков КПП ГАЗ-51 и ГАЗ-53 — тоже нашли выход. Нынче же придумали гидрофицированный стенд для качественной расклепки хомутов, выпрессовки и запрессовки втулок, бесшумный метод расклепки рам — вот и все. И надо здесь совсем немного: знать производство, иметь группу опытных, мыслящих парней и желание сделать. А о творчестве, как о высшей форме человеческой активности, он пока еще только мечтал. Да и мечтал ли?.. И вообще, почему мы об этом говорим здесь, Юрий? Тоска…

— Не знаю. Когда я рассказываю своим ребятам о Валентине, мне почему-то всегда становится весело, хочется жить и работать.

— А кто расскажет обо мне, Юрий? О Прудниковой Галине Григорьевне, кандидате технических наук, женщине и его жене?

— Только он сам, Галя.

Не стоит этим заниматься, дружище! Наш последний разговор с Галкой был очень коротким. Она приехала в аэропорт проводить меня в горы. До начала посадки оставалось каких-нибудь пятнадцать минут.