— Зоя, что ты несешь?

— Это я расклеила фото тебя и Кати по институту, слышишь? Я. Я нашла их в ее тетради в тот день, после пожарной тревоги. Вот так, Слава. Что молчишь?

Слава и правда молчал и только пронзительно смотрел на нее. Он сжал губы в тонкую линию, и девушка видела, как заходили желваки на его скулах, а руки сжались в кулаки. Зоя вдруг поняла что наделала. Вот только слов своих назад забрать уже нельзя. Как бы она не настраивала себя на то, что стоит признаться, все же до конца сомневалась в себе и боялась. Как бы не убеждала себя минуту назад, что им лучше расстаться, однако когда опять сама все сломала, стало горько. Слава все еще стоял перед ней и так смотрел на нее… Столько чувств было намешано в его глазах, что Зое стало невероятно больно. Она поняла по-настоящему, что она его только что потеряла. Действительно потеряла, а не представила себе как это. И это оказалось не так больно, как она думала, а в сто раз больнее. Хотелось прижаться к нему, обнять за талию и сказать, что она пошутила, только бы он обнял ее в ответ. Или просить у него прощения до тех пор, пока он ее не простит.

Горячка от ссоры проходила, и девушка вдруг поняла, что раз она сама так виновата перед ним, имела ли она право так много требовать от него?

Почему все эти умные мысли пришли к ней так поздно?

— Слава… — Прошептала девушка. — Прости, я…

— Мне пора. — Наконец сказал он равнодушным голосом. — Мне надо обдумать новости, Зоя.

— Мы еще увидимся? — спросила она ему в спину.

— Не знаю… Может быть. — Ответил он, не оборачиваясь, и передернул плечами так, словно что-то сбрасывал с них. — Прощай.

Он ушел, а Зоя, уткнувшись в подушку, горько расплакалась.

Выйдя из подъезда, Слава спокойно сел за руль машины, включил зажигание и плавно тронулся с места. Он сдерживал бушевавшие в нем чувства, не позволяя себе думать о признании Зои. Он не просто запретил себе вспоминать ее слова, он вообще не хотел о ней думать. Словно в его сердце, там, где раньше была она, теперь появилась пустота.

Вернувшись домой, и, припарковав машину, парень наткнулся в коридоре на Катю. Пока он разувался, она стояла рядом и что-то противно жужжала над его ухом. Что-то о его праве уехать на ее автомобиле, забыв саму ее в институте. И о том, как ей натерли новые туфли на шпильке, в которых и сидеть-то было неудобно, не то, что ходить. И о том, что если он не пошутил на счет Алтая, пусть не надеется, что она впишет его в страховку и еще что-то. Жужжала она, пока он так на нее не рявкнул, что девушка моментально заглохла и ретировалась в комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Прошло несколько минут, прежде чем Слава заметил, что он нервно мерит шагами комнату, а за ним молча наблюдает мать.

— Что случилось? — заметив взгляд сына, спросила женщина.

— Ничего.

— А чего тогда мечешься?

Слава сел на диван, сжав голову руками. Самое удивительное, что его сейчас снедала не обида на Зою и не огорчение от разрыва с ней. Вообще-то он никогда не боялся ее потерять — так сильно он был в ней уверен. Его мозг разрывали разнообразные чувства и мысли, но только не того характера, что должны были сопровождать его сейчас, наверное. Он был удивлен, нет, поражен. А еще зол. Зоя, тихая скромная Зоя, которая два года его ждала, которая в рот ему заглядывала, смотрела как на божество свое личное. Эта самая Зоя загнала его под венец своей глупой выходкой, а потом еще и требовала от него исполнения воинского долга, во избежание того самого замужества, к которому сама же и подтолкнула.

Славе сейчас вообще были не интересны мотивы, по которым она так поступила. Он не хотел думать о ревности девушки и ее чувствах, которые она пережила в тот момент, когда увидела те фото. Зачем она вообще полезла туда, куда не просили?! А он, идиот, переживал за нее. Как она все это перенесла… Испытывал чувство вины перед ней, а она…

Слава резко поднялся и прошел в свою комнату, то есть, в комнату которую теперь занимала Катя. Распахнув дверь, и заметив, как девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась к нему, он сказал:

— Собирайся, поехали.

— Куда? — Катя продолжала сидеть на месте, отчего Славе хотелось встряхнуть ее хорошенько, чтоб начала уже, наконец, шевелиться без лишних вопросов.

— В страховую. Через два дня выезжаем, документы должны быть в порядке.

— Ты сдурел? Я думала ты не поедешь, что ты пошутил. Как же Зоя?

— Никогда, слышишь, — он подошел к ней и, нависнув над сидящей девушкой, процедил, — никогда больше не говори со мной о Зое, поняла?

— Поняла. — Катя встала и подошла к шкафу. — Выйди пожалуйста, мне нужно переодеться.

— Я жду на улице. — Бросил он и вышел из комнаты.

Катя достала с полки первое, что попалось под руку и быстро надела — она не понимала, что происходит со Славой, но каким-то чутьем ощущала — что-то случилось. И сейчас он как никогда не расположен к их пикировкам.

Удивительно было, что он все же согласился с ней поехать. К тому же сам, без отцовского давления… Ну, то есть почти без него.

В принципе, Кате было все равно, она не имела ничего против его соседства. К тому же ей было некого позвать с собой. Три близкие подруги помахали ей ручкой, а с остальными приятельницами Катя поддерживала отношения, не предполагающие совместных поездок. А к Славиному присутствию рядом Катя уже начала привыкать. Более того, она понимала, что кроме него ей сейчас и поговорить-то не с кем. И пусть их диалоги сложно было назвать беседами, все же они хоть сколько-нибудь разнообразили ее жизнь. Да и мама его оказалась женщиной на самом деле тихой и незаметной, но крайне полезной — она вкусно готовила и Катю взялась научить. Девушка, помня о том, как запросто ее однажды оставили без ужина, скрепя сердце внимала поучениям свекрови. Сначала Светлана Алексеевна научила ее чистить овощи. И пока Катина техника срезания у картошки шкурок толщиной в миллиметр не достигла совершенства, ей больше ничего не доверяли.