Шрифт:
Мой дедушка на секунду поднял глаза.
— Я мог бы послать тебя в 1852 год, в 16 февраля, полночь. Леди Тилни как раз элапсирует туда из 25 декабря 1929 года, 9 утра, — пробормотал он. — Вот бедняжка, даже Рождество дома не смогла справить. Они всегда дают ей с собой керосиновую лампу. Послушай, что здесь написано:
12.30. Леди Тилни в хорошем настроении вернулась из 1852 года, при свете керосиновой лампы она связала двух шерстяных поросят для рождественской ярмарки, которая пройдёт в этом году на Крещение под названием «Жизнь в деревне».
Он повернулся ко мне.
— Шерстяные поросята! Ты себе представляешь? Ей грозит остаться на всю жизнь заикой, если ты вдруг возникнешь перед ней из ниоткуда. Мы правда пойдём на это?
— Из оружия у неё только вязальный крючок, кончик у которого скруглён, если я правильно помню.
Я склонилась над хронографом.
— Итак, сначала год. 1852, значит, я начинаю вот с этого колесика, правильно? MDCCCLII. А февраль согласно кельтскому календарю будет четвёртым месяцем, нет, то есть, третьим…
— Что ты творишь? Сначала следует перевязать твою рану и спокойно обо всём поразмыслить!
— Но у нас нет на это времени, — сказала я. — Вот этот рычаг, правда же?
Лукас боязливо заглянул через моё плечо.
— Не так быстро! Все данные должны быть выверены с чрезвычайной точностью, ведь иначе… — у дедушки снова был такой вид, будто его вот-вот стошнит. — К тому же, никогда не держи хронограф в руках, а не то ты унесёшь его с собой в прошлое. И никогда не сможешь вернуться обратно!
— Как это случилось с Люси и Полом, — прошептала я.
— В целях безопасности отправим тебя туда лишь на три минуты. Например, с 12.30 до 12.33. В это время она, по крайней мере, уже спокойно сидит здесь и вяжет своих поросят. Только не буди её, если леди Тилни вдруг уснула, а то, мало ли, вдруг у неё сердце не выдержит…
— Но тогда это значилось бы в хрониках, ведь так? — перебила я. — Леди Тилни показалась мне довольно-таки крепкой дамой, такая в обморок не упадёт.
Лукас перенёс хронограф к окну и поставил его за занавеской.
— Здесь мы можем быть уверены, что ты не налетишь ни на какую мебель. Да, и убери этот насмешливый взгляд. Тимоти де Виллер однажды приземлился прямо на стол, да так неудачно, что сломал ногу!
— А вдруг леди Тилни как раз подошла к окну и мечтательно разглядывает ночной пейзаж? И я вовсе не шучу, дедушка.
Я осторожно оттолкнула Лукаса, встала на колени перед хронографом, открыла створку, которая располагалась прямо под рубином. Величина проёма точно подходила для моего пальца.
— Погоди! Но твоя рана!
— Перевяжем её через три минуты. Мы увидимся очень скоро! — сказала я, глубоко вздохнула и с силой прижала палец к игле. Появилось хорошо знакомое головокружение, и пока светился красный свет, а Лукас говорил «Но я же хотел ещё…», всё расплылось перед моими глазами, и я почувствовала, что приключения продолжаются.
Глава четвёртая
Хроники Хранителей
18 декабря 1745 года
Армия якобитов уже расположилась у самого Дерби и продвигается вперёд к Лондону, а мы тем временем переехали в новый штаб и питаем самые радужные надежды на то, что предсказания 10 000 французских солдат, присоединившихся к Красавчику принцу Чарли, не оправдаются ни на грош, и мы сможем в тишине и спокойствии отпраздновать Рождество в нашем городе.
Невозможно представить себе более подходящей для хранителей обители, нежели старинные дома Темпла. Рыцари-тамплиеры были хранителями таинственных знаний, до их величественного храма рукой подать. Церковные катакомбы соединены с нашим зданием. Официально мы будем продолжать исполнение своих прямых обязанностей, но появятся также возможности для проживания адептов, новициатов и гостей, а также, разумеется, для прислуги. Кроме того, можно будет оборудовать несколько лабораторий для алхимических опытов. Мы счастливы, что лорду Алеcmеру не удалось разрушить добрые отношения графа и принца Уэльского (см. отчёт от второго декабря), и благодаря протекции Его Величества в наше владение было передано сие здание. В Зале дракона сегодня произойдёт торжественная передача Внутреннему кругу тайных документов из собрания графа.
Отчёт: Сэр Оливер Ньютон, Внутренний кругМне понадобилось ещё несколько секунд, чтобы глаза привыкли к новому освещению. Только одинокая настольная керосиновая лампа освещала зал. В её неярких тёплых отблесках я различила очертания уютного натюрморта: корзинка, моток розовой шерсти, чайник на подставке и чашка с милой розочкой на боку.
А посреди всей этой красоты на стуле сидела леди Тилни и вязала. Увидев меня, она на секунду замерла и положила руки на колени.
Видно было, что она сильно постарела с момента нашей последней встречи, сквозь рыжие волосы пробивались седые пряди, а причёска походила на короткую химическую завивку. Но не смотря ни на что, леди Тилни всё ещё держалась величественно, с достоинством, эта черта сразу же напомнила мне бабушку.
Ей, кажется, и в голову не пришло закричать, или кинуться на меня с крючком наголо.
— Счастливого Рождества, — сказала она.
— Счастливого Рождества, — отозвалась я немного смущённо. На короткий миг я растерялась, но затем собралась и заговорила снова:
— Только не бойтесь. Я не хочу брать вашу кровь или чего-нибудь в таком роде, — сказала я, сделав шаг вперёд.
— Вся эта неразбериха с кровью уже давно в прошлом, Гвендолин, — сказала леди Тилни немного осуждающим тоном, как будто я должна была знать об этом сама. — Я, кстати, уже не раз спрашивала себя, когда же ты придешь. Присаживайся. Хочешь чаю?