– Или пока ситы не придут за нами, - добавила Нида, уловив размышления матери.

Сиелах усмехнулась:

– Ты - глупый ребенок.

Она соскользнула с плиты, пытаясь смягчить удар руками - ноги ее оставались недвижны.

– Никто не придет за нами. Твой отец знал это.

– Он рассказывал, но это не важно.

– Важно, - Сиелах попыталась выпрямиться.
– Если я скажу остальным, тем, кто снаружи…

Нида подхватила чашку и отошла к двери.

– Здесь никого нет. Тебе надо дослушать завещание.

Корсин повелел, чтобы с этого момента после кончины Великого Лорда его супруг или супруга и домашние слуги приносились в жертву.

– Во славу Великого Лорда, конечно. Но мы-то понимаем в чем дело, верно?
– Нида пригладила волосы рукой, затянутой в перчатку.
– Боюсь, это может здорово помешать моей личной жизни, но я как-нибудь справлюсь.

– Ты… имеешь в виду..?

– Не беспокойся. С этого момента. Я приказала всем ситам покинуть гору в знак уважения к отцу. Пока я жива, никто сюда не придет. Это теперь твой новый старый дом, - и Нида вышла.

Волочить собственное искалеченное тело по каменному полу было больно. Нида уже ступила в стремя. Ее окружали корзины, плетенные из хеджарбо, полные фруктов и овощей. Еду будут регулярно сбрасывать пролетающие уваки, сказала Нида; уваки, дикие или прирученные, были единственными существами, которым разрешалось приближаться к храму. Дорога к могиле «Знамения» также была отрезана. Внизу еще продолжались работы по уничтожению некогда тщательно проложенного пути. Все, что здесь осталось - холодный храм, в который Сиелах некогда пришла, презирая живущих в нем. Дом для высокой богини - навечно. В одиночестве.

– Нида, - Сиелах закашлялась, а ее дочь уже была готова взлететь.
– Нида, я дала тебе жизнь.

– Да, мне рассказывали. До свидания.