— Мы к вам с жалобой! — с порога объявила она, увидев за столом сияющую лысину завхоза. — В фотолаборатории не работает вентиляция. И кто там занимается — у всех болит голова. Мы проверили! — Она оглянулась на Олега. — Верно?

— Верно, — подтвердил он и почувствовал, как противно засосало под ложечкой: вдруг проверят и узнают, что мальчишки, с которыми он должен был поговорить, не занимаются в фотокружке.

Пожалел Олег, что поленился и не сходил к ним. Не было бы этого унизительного состояния, когда приходится врать и бояться, что ложь будет раскрыта.

Завхоз лишь мельком взглянул на них и, вытащив какую-то папку, начал перебирать бумажки. Он был аккуратным человеком. Большое хозяйство училища вел умело и расчетливо — так, чтобы не получать нареканий или замечаний. Это позволяло, прикрываясь репутацией образцового хозяйственника, не забывать о собственной, не всегда законной выгоде.

— Мы ждем! — требовательно напомнила о себе Оля.

— Немножко повежливей, — скрипуче отозвался завхоз, не отрываясь от бумажек. — И немножко терпения… Вот и нашел! Ознакомьтесь.

Это был акт комиссии, в котором утверждалось, что помещение пригодно для любых фоторабот и что вентилятор обеспечивает свободный доступ свежего воздуха.

— Чепуха! — возмутилась Оля. — Мы сами пробовали!

— А как вы думаете, кому нужно верить — авторитетной комиссии или вам?

Завхоз таким тоном произнес «вам», что всегда сдержанный, избегавший ссор Олег почувствовал раздражение. Не нравился ему этот лысый круглый человечек, который снисходительно посматривал на них и непонятным образом перекатывал на лбу жирные складки кожи. От этого движения казалось, что и по всей лысине пробегают маслянистые лоснящиеся валы.

— Убедил? — спросил он с той же обидной снисходительностью.

— Ничуть! — ответила Оля. — Вы бумажкой отгородились, а мы…

— Что? Что вы? — прервал ее завхоз, всем своим видом подчеркивая их несостоятельность.

— А вот что! — рассердился Олег. — Мы — к директору! — На этот раз он сам поторопил Олю. — Иди за мной!

Раздосадованные и обиженные, они торопливо дошли до дверей директорского кабинета. Тут Оля приостановилась.

— Подумаем, что говорить… Директор все-таки…

— Нечего думать! — возразил Олег.

Когда затрагивалось его самолюбие, он становился решительным и смелым. Коротко постучав, он открыл дверь.

Иннокентий Гаврилович молча выслушал их, привычно поигрывая бровями, и тотчас позвонил куда-то. Ему не ответили.

— Ключи от лаборатории у вас? — спросил он, положив трубку.

— У меня, — ответила Оля.

Втроем они спустились в подвальный этаж и сразу же увидели завхоза.

— Хорошо, что вы здесь, — сказал директор.

— А где же мне быть, Иннокентий Гаврилович! — залебезил завхоз.

Он был уже совсем не таким, каким только что видели его ребята. Исчезла пренебрежительная снисходительность, уступив место суетливой доброжелательности. На Олю и Олега он смотрел как на лучших друзей и помощников.

— Они просигналили — и я побежал проверять! Как говорится: доверяй, но проверяй! Хотя у меня есть акт весьма авторитетной комиссии. Я прихватил его с собой…

Иннокентий Гаврилович актом не заинтересовался.

— Мы работаем не для комиссий!

Завхоз первым вошел в фотолабораторию и, включив вентилятор, вскочил на стул, приставленный к стене еще Олей. Несколько секунд все смотрели на его короткие пальцы, которыми он перебирал у самой сетки, будто щупал струю воздуха.

Убедиться в неисправности вентиляции было нетрудно.

Любого другого завхоза мало огорчил бы этот незначительный факт, но ему требовалась не просто хорошая, а безупречная репутация. Он болезненно покряхтел, сожалея, что сам вынудил ребят обратиться к директору. Спустившись на пол, он потер виновато лысину.

— Сигнал справедливый. — Это он сказал Оле и Олегу, а директора заверил, прижав пухлые руки к груди: — Не сомневайтесь, Иннокентий Гаврилович, все будет исправлено! Я думаю, что засорилась вытяжная труба. Это бывает! Прочистим завтра же, а если успею, то и сегодня! — Завхоз посмотрел на часы — было без четверти семь. Он засуетился еще больше. — Вы позволите?.. У меня в семь деловая встреча!

Иннокентий Гаврилович не задерживал его, а ребятам сказал неожиданно и доверительно:

— Открыть вам мою мечту?.. Хочу, чтобы выпускники расставались с нашим училищем со слезами на глазах, а встречали их в строительных организациях с оркестром!.. И не только хочу, но и стараюсь, как умею… Помогайте мне! И всем скажите: мой кабинет открыт для них с утра до ночи. А когда закрыт — там, на дверях, мой домашний телефон…

Возвращаясь из училища в общежитие, Олег с сожалением думал о потраченном времени, но испытывал и что-то похожее на внутреннее удовлетворение: «Утерли нос катышу лысому!.. А директор — ничего, хорош!»