Алексей улыбнулся:

– Уж куда могучее франкского короля Карла!

– Слышал, франки давно бьются с англезами.

– Бьются. Но, похоже, у англезов плохи дела. Так вы, уважаемый Халимсер, поможете мне? Разумеется, не бесплатно. Не хочу обижать вас, предлагая деньги… Но вот часть гонорара…

– А дорого ли будет стоить книга? – забыв о вежливости, алчно перебил работорговец.

– Ну… – Лешка ненадолго замялся. – Обычная цена – стадо коров.

– Целое стадо! А сколько голов? Ведь стада, знаете ли, бывают разные.

Старший тавуллярий наморщил лоб:

– Голов, думаю, тридцать–сорок.

– Думаю, мы с вами сговоримся! – радостно заверил Халимсер Гали.

– Мне нужно попасть к Сейид-Ахмету, а потом – на Русь, – негромко пояснил гость. – Сможете вы это устроить?

– Гм… – Хозяин замялся. – Видите ли, друг мой, мои отношения с Сейид-Ахметом нельзя назвать безоблачными… Не по моей вине – кто-то из завистников нашептал сему могучему и почтеннейшему государю, сыну великого хана Тохтамыша, о моих якобы связях с крымским ханом Хаджи-Гиреем. Они ведь враги. А ведь связей-то никаких нет – где я, и где Крым?

Лешка опустил глаза: ага, то-то ты частенько в Кафу ездишь! А из Кафы и до Хаджи-Гирея недалеко.

– Хотя… – задумчиво пробормотал работорговец. – Это будет прекрасный повод подарить почтеннейшему Сейид-Ахмету нечто такое, такое, что явилось бы символом моего к нему радушного и уважительно-почтеннейшего отношения, истинно сыновней любви… Гм-гм… Вот что, уважаемый друг мой, через три дня, вверх по реке отплывает караван персидского купца Карваджа. Я дам вам в сопровожденье своих воинов… и Нашчи-Гюль – усладу очей моих!

– Нашчи-Гюль?

– Да-да! Это и будет мой подарок великому хану Сейид-Ахмету!

– Да уж, красива девица, ничего не скажешь.

– К большому сожалению – уже не девственна! Зато умна и знает много стихов – с этим и дарю. Кстати, любезнейший господин мой, вы можете пожить до отплытия персидского каравана у меня. Думаю, еще успею лично проводить вас, но в случае моего опоздания мои слуги все для вас сделают. Хасан! Эй, Хасан!

На зов явился проворный человек лет сорока, одетый, пожалуй, куда лучше своего хозяина – в светло-зеленый шелковый халат, подпоясанный широким парчовым поясом.

– Наш дорогой гость, ученейший руми, останется в доме на время моего отъезда, – быстро проговорил работорговец. – Будешь исполнять все его просьбы, Хасан.

Встав, Алексей вежливо поклонился:

– Надеюсь, мы еще с вами увидимся. Сейчас же, с вашего позволения, я отлучусь – есть кое-какие дела в Тане.

– Ждем вас к ночи, – ласково улыбнулся хозяин. – Если не устали, скоротаем остаток вечера в ученой беседе.

– С большим удовольствием, мой любезнейший друг!

Старший тавуллярий переправился на тот берег и, отыскав корчму, подсел за стол к плотникам.

– Давненько тебя ждем, Алексий, – улыбнулся старшой, Прохор. – Сказать по правде, уже собирались идти тебя искать, думали – сгинул. А мы как раз нашли попутный караван!

– Персидского торговца Карваджа? – Лешка хохотнул. – Вижу, вы пьете вино. Я бы тоже с большим удовольствием выпил, а то все горло уже засахарилось от этого чертового щербета. Зашел тут в гости – пришлось пить… Эй, служка! А принеси-ка сюда еще кувшинчик!

За вином выяснилось, что плотники всей артелью пока остановились здесь же, в корчме. Сошлись с одним татарином, Ахмедчаком, тот, узнав о ремесле мужиков, принялся отговаривать их ехать в русские земли, в коих, по его уверению, порядка никакого нет, одно разорение. И что самый богатый в свое время государь – князь Василий Московский, государь Суздальский и Владимирский, ныне впал в бедность, ибо, попав несколько лет назад в полон к сыновьям ныне уже покойного хана Улу-Мухаммеда, вынужден был заплатить огромный выкуп, а кроме того, отдать во владение сыну Улу-Мухаммеда Касиму Мещерский городок на реке Оке и до скончанья веков платить татарам – и конкретно Касиму – дань, что и делал. А татары за это иногда помогали ему в борьбе за великокняжеский трон – против главного соперника князя Дмитрия Юрьевича Шемяки, человека в военном смысле отнюдь не бесталанного, что о самом князе Василии, прозванном после недавнего ослепления Темным, сказать было нельзя.

Совсем-совсем плохо стало на русских землях, говорил плотникам татарин, все воюют, воюют, брат на брата идет, а Василий-князь – специально, чтоб дела свои поправить – монету портит, от того еще большее разоренье идет. А вот в городе Сарай-ал-Джедид хороших плотников не хватает, и, если уважаемые руми пожелают, он, Ахмедчак, готов выступить посредником.

– И наварить на вас немаленькую деньгу! – выслушав Прохора, рассмеялся Лешка. – Причем еще неизвестно, что в этом Сарае делается? Хороших плотников там нет? Ой ли? Куда же тогда весь русский полон девался?