Тогда российские войска действительно не понимали, из-за чего они воюют. Когда началась вторая война, цель была понятна — уничтожить террористов, которые убивают мирных жителей. Запаса солдатской ненависти хватило для успешной боевой операции.

Возникло ощущение, что генералы решили, наконец, взять реванш. За все — за вывод войск из Восточной Европы, за десять лет сокращений и увольнений, за неудачи прошлой чеченской войны, за свое нищее существование. Генералам представилась благоприятная возможность доказать себе и всему миру, что они все могут и все умеют.

Решающую роль в боевых действиях на Северном Кавказе сыграл начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин. Именно поэтому Путин со временем расстанется с министром обороны маршалом Игорем Сергеевым, а Квашнина сохранит.

Генерал Квашнин известен своей жесткостью, храбростью, напористостью и любовью к дорогим винам. Он гордо сказал:

— Если Генеральный штаб — мозг армии, то я — главная его извилина.

Своему стремительному взлету молодой генерал Квашнин обязан чеченской войне. Когда министр обороны Грачев приказал молодецкой танковой атакой взять Грозный и навести в Чечне порядок, то два генерала, видя, что операция не подготовлена и неминуемо закончится большой кровью, отказались участвовать в этой авантюре. А Квашнин согласился.

Он принял на себя командование группировкой федеральных сил в Чечне и возглавил штурм Грозного в январе 1995 года. Подчиненная Квашнину Майкопская мотострелковая бригада была практически полностью уничтожена. Наказали других генералов, но не Квашнина. Военные журналисты, которые давно следят за судьбой генерала, отмечали его редкостную способность свалить вину за все неудачи и промахи на подчиненных, а самому выйти сухим из воды.

Когда президент Ельцин на заседании Совета безопасности говорил о «разгильдяйстве» военных, то в первую очередь это должен был принять на свой счет генерал Квашнин. Но начальник Генерального штаба всегда нравился начальству.

Осенью 1999 года руководители операции на Северном Кавказе решили довести до конца то, что не удалось в первую войну: то есть полностью подавить организованное сопротивление в Чечне, взять республику под контроль и ввести войска во все населенные пункты. Они исходили из того, что гнойник нужно уничтожить, иначе гной будет отравлять всю страну.

С военной точки зрения эта задача выполнима. Но что будет дальше? Этот вопрос задавали специалисты по Северному Кавказу. Не окажутся ли российские части в Чечне на положении оккупационных войск, которым стреляют в спину? Боевики уйдут, рассеются, переоденутся в гражданское, спрячут оружие, но сражаться не перестанут.

В Чечне началась настоящая партизанская война. Это ситуация, когда практически все взрослое мужское население приходится рассматривать как потенциальных врагов. Так и происходит во время зачисток. Каждого из мужчин заставляют снять рубашку и смотрят, нет ли синяка на плече от автомата.

Чеченским боевикам — за исключением верхушки — бежать и отступать некуда. Они останутся там, где их семьи. Друзьями российской армии они не станут и оружие не сложат. Они будут сражаться до последнего. Во-первых, таковы исторические традиции чеченцев, таков их менталитет. Во-вторых, эти люди развращены войной. Работать они уже не хотят и не могут. Да и работы в Чечне нет. Они рассеялись, попрятались, переоделись, зарыли оружие на огороде, но остались врагами и будут убивать там наших солдат исподтишка. И ничего иного ждать от них не приходится.

В январе 2001 года Путин передал Николаю Патрушеву руководство всеми операциями в Чечне, исходя из того, что военные свою задачу выполнили. Президент поручил директору ФСБ к 15 мая доложить о достигнутых результатах.

Комментарии тогда были разные. Одни говорили, что это означает укрепление позиций Патрушева. Другие, напротив, отмечали опасность этого назначения: отныне Патрушев будет отвечать за каждую смерть, за каждый теракт в Чечне. А там партизанская война будет идти долго.

В Чечне надеялись, что чекисты прекратят тотальные зачистки с применением авиации и артиллерии, а вместо этого поймают или уничтожат главарей бандитов — и тогда, возможно, накал войны спадет.

Но характер войны не изменился. В ответ на каждый террористический акт следовал массированный войсковой удар, что в свою очередь приводило все новых чеченцев в ряды боевиков.

15 мая миновало, но ситуация в Чечне не изменилась. Патрушев встретился с журналистами. Его спрашивали, почему же до сих пор не уничтожены основные руководители боевиков Хаттаб и Шамиль Басаев.

— Уничтожить Басаева или Хаттаба мы способны и сегодня, но это чревато большими потерями с нашей стороны, — уверенно сказал директор ФСБ. — Я думаю, что это будет неоправданно большой платой за их поимку. Сейчас мы активно нейтрализуем руководителей среднего звена. Тем самым сводим наши потери к минимуму.

Журналисты настаивали:

— Говорят, что вы по каким-то причинам не желаете ликвидировать командиров боевиков.

— Мы хотим и можем это сделать, — ответил Патрушев. — Но совершенно естественно желание сберечь своих людей. Основные лидеры боевиков прячутся в хорошо известной им труднодоступной гористой местности, подступы к которой заминированы...

Оперативным штабом по руководству антитеррористической-операцией в Чечне руководил вице-адмирал Герман Алексеевич Угрюмов, заместитель директора ФСБ и руководитель 2-го департамента (по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом). До этого он был начальником управления ФСБ по Тихоокеанскому флоту, заместителем начальника управления военной контрразведки. 31 мая 2001 года адмирал Угрюмов скончался от острой сердечной недостаточности прямо на своем рабочем месте в Ханкале.