Интриги Германии в Южной Америке не дали возможности осуществить этот план, и морской министр генерал- адъютант адмирал И. К. Григорович [67]решил принять предложение Японии и купить у нее наши бывшие суда, затопленные нами в Порт–Артуре и в Чемульпо и поднятые японцами. Суда эти носили японские названия: «Сагами» (бывший «Пересвет), «Тонго» (бывшая «Полтава») и «Соя» (бывший «Варяг»). Корабли эти были куплены и зачислены в состав нашего флота под именами: «Пересвет» (бывший «Сагами»), «Чесма» (бывший «Тонго») и «Варяг» (бывший «Соя»).

«Варяг» был укомплектован Гвардейским экипажем, «Пересвет» — Балтийским флотом и «Чесма» — Черноморским флотом.

В конце 1915 года эти корабли пришли из Японии во Владивосток, были переданы японцами нашим экипажам и торжественно подняли вновь Андреевские флаги.

Они составили Отдельный отряд судов особого назначения, командовать которым был назначен контр–адмирал А. И. Бестужев–Рюмин [68]. Флаг командующего был поднят на линейном корабле «Пересеет» [69].

По приходе из Владивостока в Средиземное море к нему должен был присоединиться находившийся там крейсер «Аскольд» (Сибирской флотилии), после чего всему Отряду намечался поход на Мурман.

Элементы судов Отряда были следующие: Линейный корабль «Пересвет» — 12 700 т. водоизмещения; IV—10», X — 6'' и XVI — 76 мм. Ход 17 узлов. Линейный корабль «Чесма» 11 000 т. водоизмещения; IV —12», XII — 6'', VIII — 75 мм, IV — 47 мм. Ход 16 узлов. Крейсер «Варяг» — 6500 т. водоизмещения; XII — 6» и X — 76 мм. Ход 20 узлов. Крейсер «Аскольд» — 5900 т. водоизмещения; XII — 6'', XII — 75 мм и X — 47 мм. Ход 23 узла.

В начале 1916 года «Пересвет», «Чесма» и «Варяг» должны были выйти из Владивостока в Средиземное море, где в Тулоне их ожидал «Аскольд».

22 марта 1916 года на Николаевском вокзале в С–Петербурге, к отходу скорого Сибирского поезда собралась маленькая группа: две пожилых дамы, одна молодая дама — жена морского офицера, энергичный бодрый адмирал и молодой капитан 2–го ранга. Приехал также на вокзал флаг- офицер британского адмирала, командующего Английской эскадрой в Белом морс — лейтенант Дженкинсон.

Эта группа людей провожала пишущего эти строки, уезжающего на отряд адмирала Бестужева–Рюмина. В прекрасном купе II класса, которое отвели по наряду Морского генерального штаба, мне предстояло ехать в первый раз в жизни более восьми суток непрерывно по сухому пути. Если мои читатели испытывают какое-то особое приятное чувство новизны, вступив на палубу парохода, на котором они пойдут пассажирами в плаванье, то почти такое же чувство испытывает морской офицер, садясь пассажиром в поезд, да еще в предвкушении самого редкого по красоте путешествия через «Океан земли».

Со мною в купе ехал на отряд юноша, юнкер флота, с совсем еще детскими глазами, имевший на груди знак отличия Военного Ордена и значок Императорского Училища правоведения [70].

«Вам будет хорошо», — говорил заботливый, добрый адмирал. Купе действительно представляло собою точно маленькую каюту; часть его занимали громоздкие пакеты и ящики, посылаемые на отряд из Морского генерального штаба. Со мною было много интереснейших книг, которые я мечтал проглотить, пользуясь вынужденным отдыхом во время долгого пути.

Наши близкие снабдили меня и моего спутника большим количеством папирос и сластей. В дверях вокзала послышался звонок швейцара и ею голос «Второй звонок. Скорый Петроград — Вологда — Иркутск; поезд стоит на первом пути»… Пора прощаться!

Последнее благословение моей матери, крепкий поцелуй адмирала, перекрестившего меня на дорогу, объятия Дженкинсона, желающего мне скорейшего возвращения на Мурман и… прощай Петербург!

Я описываю так подробно этот момент, потому что больше мне не пришлось уже увидеть этот чудный город. Это было 22 марта старого стиля 1916 года.

Ровно в 2 часа 25 минут пополудни поезд плавно заколыхался и отошел от дебаркадера… Группа провожающих близких и любимых людей уже исчезла на общем фоне уходящего назад вокзала.

Поезд перешел через Обводный канал, пролетел мимо платформ: «Глухоозерского завода», «Фарфоровской», «Сортировочной» и подкатил к станции «Обухово». Петербург остался позади.

Наш поезд шел по Северной железной дороге, составляющей западное звено Великой Магистрали, протяжением в 8931 верст — соединяющей С. — Петербург с Владивостоком и воды океанов Атлантического с Великим.