который мы с Аспеном создали для нас двоих несколько лет назад.

— Что ты с ними сделал?

Уезжая из дома, я была очень зла на него и вернула ему все медяки.

Кроме одного, который прилип ко дну склянки.

—

Ждут своего часа дома, — улыбнулся он.

—

Зачем?

Его глаза блеснули.

—

Этого я тебе сказать не могу.

Я с улыбкой вздохнула:

—

Ладно, храни свои секреты. И не беспокойся об

отсутствии возможности что-то мне дать. Я рада, что ты здесь и мы

можем, по крайней мере, что-то исправить, пусть даже ничего уже

не будет как прежде.

Впрочем, Аспену этого явно было недостаточно. Он оторвал с

обшлага рукава одну из позолоченных пуговиц и протянул мне:

– — У меня в буквальном смысле больше нет ничего, что можно

было бы тебе подарить, но ты в любой момент можешь подержать

в руках то, к чему я прикасался, и вспомнить обо мне. И знать, что я

тоже о тебе думаю.

«-6s 135

КИР А КА С С

Это было глупо, но у меня защипало в носу. Я не могла перестать

сравнивать Аспена с Максоном. Даже сейчас, когда не нужно было

делать выбор, я продолжа ла сопоставлять одного с другим.

Максону легко делать мне подарки, устраивать празд ники,

окружать всевозможной роскошью — ведь в его распоряжении

целый мир. Что мог противопоставить ему Аспен? Короткие

встречи украдкой и такой пустяк, как позолоченная пуговица на

память? И все же у меня было такое чувство, что он дает мне

неизмеримо больше.

Вдруг я вспомнила, что Аспен всегда был таким. Ради меня он

жертвовал сном, рисковал попасться после объявления

комендантского часа, отрывал от семьи жалкие гроши. Разглядеть

его щедрость сложнее, потому что у него, в отличие от Максона, не

было возможности делать широкие жесты. Но насколько же

душевнее был любой его подарок!

—

Я... я не знаю, как мне теперь быть. У меня такое

чувство, что я вообще больше ничего не знаю. Но хочу, чтобы ты

помнил... я тебя не забыла. Ты все еще у меня вот здесь. — Я

глубоко вздохнула, пытаясь не расплакаться, и прижала ладонь к

груди. Отчасти для того, чтобы показать Аспену, что я имею в

виду, отчасти чтобы унять странную сосущую боль в сердце. Он

все понял верно.

—

Мне этого достаточно.

Наутро за завтраком я то и дело исподтишка поглядывала на

Максона. Мне не давал покоя вопрос: что ему известно про людей,

изгнанных из своих каст? Он взглянул в мою сторону всего один

раз, да и то не столько на меня, сколько куда-то рядом со мной.

Всякий раз, когда мне становилось не по себе, я поглаживала

пуговицу Аспена, которую нанизала на тонкий шнурок-браслет.

Она должна помочь мне продержаться до конца пребывания во

дворце.

Когда завтрак был почти окончен, король поднялся. Все вскинули

на него глаза.

—

Поскольку вас, девушки, осталось совсем немного, я

подумал, что неплохо было бы устроить чаепитие перед

завтрашним эфиром «Вестей». Коль скоро одной из вас предстоит

стать нашей невесткой, мы с королевой хотели бы получить

возможность поговорить с каждой, узнать побольше о ваших

интересах и все такое прочее.

Я немного занервничала. Щебетать с королевой — одно дело, а вот

тет-а-тет с королем — совсем другое. Остальные девушки взирали

на него с восхищением, я же потягивала свой сок.

—

Прошу всех собраться за час до эфира в холле на

первом этаже. Если кто-то не знает, где это, не волнуйтесь. Двери

будут открыты, и вы услышите музыку. Так что сможете без труда

отыскать нас по звуку, — пошу тил он.

Присутствующие дружно захихикали.

137

КИР А КА С С

Вскоре девушки потянулись в Женский зал. Я вздох нула. При

своих огромных размерах это помещение почему-то вызывало у

меня приступ клаустрофобии. Обычно я старалась с кем-нибудь