Аврора недрогнувшим голосом посылала свои корабли в самый центр вражеского построения. И те повиновались. Проходили по глубоким слоям гипера, на миг вырывались вверх — и стреляли.

То место, где они оказывались, тут же заливали плазмой. Но куда там…

Нет, в них тоже попадали. И было больно. Но — Авроре. Сами корабли боли не ощущали. И продолжали драться.

Но и Висен не желал сдаваться.

Ее маленькая эскадра сражалась. Сражалась и гибла. Аврора воспринимала каждый удар, нанесенный каждому кораблю, как свою боль. Она знала, где и кого подбили. Сколько раз.

Она — центральный разум. Она — ведущая.

И ее корабли повиновались. Они уходили глубоко в гипер, на те уровни, куда нет доступа кораблям НОПАШ. И выскакивали вновь и вновь.

В центре эскадр.

Один залп — и они опять уходят вниз. В них тоже стреляют, их задевают, но какое это имеет значение?

Это не драка. Это избиение. Если бы кораблей НОПАШ было не так много — Аврора смогла бы победить. Но… хватит ли снарядов?! А, плевать!

«Я никого не пропущу к Русине».

Сама Аврора действует точно так же. Ей тоже достается. Но разве это важно?

В разуме женщины уже не осталось ничего. Ни чувств, ни мыслей, ни желаний.

И только Роман связывает ее с прежней Авророй. Роман — и одно-единственное: «Ты. Никогда. Не. Причинишь. Вреда. Моим. Детям».

В остальном же…

Она знает, что дальше враги пройти не должны. И они не проходят. Они строят ордера, готовясь обороняться. Надо отдать должное нопашцам — они не трусы. И дерутся. У Авроры преимущество в технологиях. У нопашцев в силе, людях, технике.

Сорок змей и пять тысяч мышей.

Кто одолеет?

Эскадра Русины шла на форсаже. Выли и стонали от перегрузок двигатели.

Нам биться с врагом беспощадно,

Стоять за тебя до конца.

Ведь отчего дома граница

Идет через наши сердца…

В рубке рядом с Рико Эстевисом стоял и Эрасмиус Гризмер. Рико с радостью удавил бы доктора. Но нельзя. Он — создатель и Авроры и кораблей. Случись что…

Оба гнали от себя мысль о том, что, может быть, уже и все… и случаться нечему.

Рико был готов вынырнуть из гипера и тут же идти в бой.

Данил, оставшийся на планете, переживал за сына и невестку.

А Эрасмиус… За своих детей. Да-да… Он сотворил крейсера. Он растил их. Ухаживал. Вложил душу… Разве это — не его дети?

Может, у кого-то иное мнение — плевать! Вот уж это ученого не волновало ни в малейшей степени.

Жизнь — ничто. Знание — все.

Он принес в этот мир много нового знания. И оно не погибнет. Это — главное.

Пульсирует серый браслет на запястье, покрываясь алыми полосами. Он знает — пока браслет не покраснел полностью, бой еще идет. Они еще сражаются.

Помощь должна успеть.

Мертвыми глазами смотрят в экраны пилоты.

Аврора обещала задержать эскадру Висена.

Все знали Аврору. Корабли шли, повинуясь ее программам. Сокращая путь. Она пообещала — и она это сделает. Даже ценой своей жизни. Но никто из указанной точки не уйдет. Потому что потом найти их в гипере будет нереально.

У них больше нет живых кораблей. Больше некому обнаружить врага в подпространстве. И его не выманить. Они могут уйти — и вынырнуть у Русины. Уничтожая тех, кого поклялся защищать флот.

У них только один шанс. Задержать врага именно здесь. И уничтожить.

Аврора продержится. Да. Но какой ценой?

«Пожалуйста, девочка, дождись!!! Дождись помощи!!! Мы уже идем…»

Они ничего не могли сделать. Корабли шли через гипер без их активного участия. Оставалось только сжимать кулаки и повторять одно и то же: «Держись. Пожалуйста, держись…»

Третий.

Пятый.

Двенадцатый…

Кончились заряды. Корабль небоеспособен. Остался «последний удар». Так Эрасмиус Гризмер назвал таран. Когда пилот плюет на все и отдает свою жизнь для уничтожения врага.

Тридцать пятый.

Двадцать седьмой.

Шестнадцатый.

Корабли один за другим выходили из боя. Аврора недрогнувшей рукой отправляла их на таран туда, где было нужнее всего.

Больно? Пусть. Если эта падаль доберется до ее детей, будет больнее…

Роман… Краем сознания Аврора ощущала его присутствие. Ему тоже было больно. И это подхлестывало.

Уничтожить врага. Любой ценой. Ее муж, ее дети, ее Родина неприкосновенны.

Тридцать восьмой.

Пятнадцатый.