Окончательно смутившись под его взглядом, она вдруг быстрым движением перебросила волосы на лицо. У девчонок со вздернутым носом обычно веселый, открытый характер, а эта смотрела, занавесившись волосами, как шторкой. Исподлобья. Угрюмая, что ли?

Виталик невольно подумал о судьбе той первой девчонки, которую подманили и вытащили сетью, словно рыбину. Что с ней стало теперь? Неправда, что русалок продают только в бордели. Их покупают очень богатые люди, создают все условия, содержат, как настоящих жен. Что они видят там, у себя на дне? Там даже телевизора нет… Та светловолосая девочка, что насаживала ему мидий на крючки, может, она сейчас сидит в шикарной ванне, смотрит телевизор, смеется, ест соленые орешки…

Он тряхнул головой. Русалка подплыла чуть поближе - но все равно держалась на расстоянии.

–  Зачем ты?
– тихо спросил Виталик.

Она легла на спину - тоненькая, даже тощая, с маленькой девичьей грудью. Пляжный лифчик на ней оказался украшен тонкими нитками жемчуга. Это было так странно и трогательно - нитки жемчуга на дешевом трикотаже. Но страннее всего был ее хвост: широченный плавник, серебряная чешуя, горящая в тусклом свете лампы, как зеркало.

–  Зачем ты… - он хотел спросить «зачем ты здесь», но прикусил язык. Эта девочка - его добыча. Его списанный долг. Его пропуск в безбедную жизнь.

Теперь она смотрела на далекие огни набережной.

–  Как бусы.

–  Что?

–  Лампочки, будто бусы. Разноцветные. У нее был тонкий, ломкий голос.

–  Я приплываю к берегу, чтобы посмотреть на огоньки, - она впервые взглянула Виталику прямо в глаза. Он проглотил слюну: во рту как-то сразу пересохло.

–  И тебе нравится?

–  Да. Очень.

–  А у вас на дне нет таких огней?

–  У нас все другое, - она помедлила и повторила, глядя на далекий берег: - Все, все другое.

–  Тебе не говорили… - он снова прикусил язык. Сидеть в лодке и болтать с девчонкой, как болтал миллион раз в жизни. Больше от него ничего не требуется. Не он будет вытаскивать сеть на берег, защелкивать наручники, грузить в машину…

Наверное, он переменился в лице, потому что девочка посмотрела внимательнее - и на всякий случай отплыла подальше.

–  Расскажи мне, как там у вас на дне, - сказал Виталик чужим, напряженным голосом.

–  Темновато… Краски блеклые. Если сравнивать с небом и тем, что на поверхности.

–  Неужели ничего интересного?

–  Нет, почему. Очень интересно. Сады… колодцы… маленькие огни. Не такие, как ваши. Маленькие… светлячки.

Она замолчала, мечтательно глядя на тусклую лампочку у Виталика над головой.

–  Ты работаешь или учишься?
– ляпнул он наобум. И внутренне перекосился от стыда, вспомнив ту, первую.

Она неуверенно засмеялась - будто не могла для себя решить, шутит Виталик или нет. Смех у нее был похож и не похож на смех той, первой. Та смеялась открыто, задорно, эта - потихоньку, но все равно это был настоящий русалочий смех.

–  Знаешь, - она вдруг перестала смеяться.
– Нам рассказывают всякие… всякое про берег. Про людей на берегу. Но ведь надо самой хоть раз посмотреть, правда? Хоть одним глазком. Но своим собственным. Свое суждение. Правда?

–  И как, посмотрела?
– спросил он не очень приветливо.

–  Да, - она погрузилась в воду по самый подбородок. «Теперь вали отсюда! Скорее!»

Виталик облизнул сухие губы:

–  И… как тебе?

–  Врут, - она улыбнулась.
– Смотрю на тебя и понимаю, что врут.

–  Что же во мне такого?
– спросил он почти с отчаянием.
– Вот во мне что такого, чтобы приплывать, смотреть…

Он снова прикусил язык. На этот раз больно.

–  Ты принц, - сказала она еле слышно. Он скорее догадался, чем разобрал ее слова.

–  Я… спасатель на пляже.

–  Ну да. Принц.

Тусклая лампочка над лодкой мигнула и сделалась еще более тусклой. Садился аккумулятор.

–  Ты завтра будешь рыбу ловить? А то мне уже надо возвращаться… Меня если хватятся… Ух ты. Они никогда не поверят, что я на такое способна!
– ее голос зазвенел, сделавшись вдруг очень похожим на голос той, первой.
– Я всегда послушная… И вот. Я это сделала. И еще сделаю… Завтра.

«Ты когда-нибудь нарушал запреты?»

–  Как тебя хоть зовут?
– спросил Виталик.

–  Иза. Изабелла. А что, с тобой уже кто-то здесь знакомился? В ее голосе больше не было опаски, только кокетство.

–  Нет, - сказал Виталик через силу.
– Разговаривали - было. Но не знакомились. Так, ерунда.

–  А тебя как зовут?

Он назвался и потом долго смотрел, как она уплывает. Специально для него она шла близко к поверхности, иногда выпрыгивая, почти как дельфин, часто оборачиваясь и маша рукой.