Он сделал упражнение, как мой сын в детском садике. Я повторила.

– Отлично! Еще! Еще! Ну ладно, ответь… – Это у меня зазвонил телефон.

Он.

– Ты где?

– На съемке. Фотограф терпеливо ждал.

– Хочу пригласить тебя на обед.

– Но я пока здесь.

– Но ты можешь побыстрее?

– Я постараюсь. Фотограф вышел покурить.

– Я уже жду тебя. Во «Fresco».

– Ты уже там?

– Ну, конечно. Давай скорей!

– Так! Куда это все делись? – кричу я. – Работаем!

Фотограф вернулся, недовольно туша почти целую сигарету.

– У меня всего десять минут. В 16.30 я уезжаю. Ты мне веришь?

– Верю.

– Что делать?

– Живи в кадре.

Позирую. Улыбаюсь. И так, и этак, и морщу нос. 16.30.

– Все. Мне кажется, получилось. Я поехала.

Фотограф смотрит мне вслед.

– Я еще никогда не снимал так быстра – У него на лбу капельки пота.

– Извини меня.

Телефон.

Он.

– Я еду! Еду уже!

Передача называется «Что хуже?».

Две ведущие: я и Гуля.

Целый час мы обсуждаем, что хуже: еда в Аэрофлоте или в Трансаэро? Когда дома течет крыша или сломалось отопление? Когда любимый изменил – или не изменил, но бросил? Быть алкоголиком – или наркоманом? Никогда не иметь детей – или родить ребенка и тут же потерять?

К нам приходят разные люди, рассказывают свои истории.

А мы с Гулей на протяжении всей передачи друг друга спрашиваем:

– Что хуже: твоя юбка или моя?

– Твоя! Или:

– Что хуже? – спрашиваю я Гулю. – Когда ты молчишь или когда говоришь?

Она отвечает:

– Когда молчу – хуже.

Меня берут крупным планом, я заявляю прямо в камеру:

– А мне кажется – когда говоришь. Давайте спросим у зала! Вы как думаете?

Я подхожу к симпатичному молодому человеку и изо всех сил кокетничаю с ним. Конечно, он со мной соглашается:

– Когда она говорит – хуже.

Это у нас экспромты.

Перед эфиром мы смотрим друг на друга и придумываем, за что бы зацепиться.

Причем, мне кажется, Гуля начинает придумывать еще раньше.

С вечера. И наверное, плохо спит. Спрашиваю:

– Что хуже: готовиться к передаче и плохо выглядеть или не готовиться, но выглядеть хорошо?

Чудесная передача. В формате канала.

Едем с Антошкой из «Европейского».

Смотрели мультфильм, играли в автоматы. Я люблю мультфильмы. Я все время представляю вместо героев моих знакомых.

Смешно получается.

– Тебе надо туда перестроиться, – говорит мой сын, указывая рукой в левый ряд. Он всегда все знает лучше всех.

У меня на телефоне Регина.

– У них рубрика «Завтрак со звездой»…

– Ну, я же тебе говорила, – перебиваю я, – что к 11 утра я в Москву не поеду.

– Да, и поэтому они согласны придумать новую рубрику. Есть идеи?

– Не знаю. Может, «Обед за городом»?

– Ты неправильно едешь, – тихо, но в самое ухо говорит Антон.

– Спрошу. Еще тут хотят твой рассказ про какую-нибудь коллекцию. У тебя есть фетиш? У каждой приличной звезды должен быть свой фетиш.

– Смотри, тебя уже три машины обогнали: «Мерседес», «Лада» новая и джип, как у папы. – Ребенок висит где-то у меня над плечом, как будто я одноглазый пират, а он – попугай.

– Ну, что фетиш?

– Я, конечно, могу рассказать про мои ершики.

– Какие ершики?

– Для унитазов.

– Когда я езжу на своей машине, я держу руль двумя руками, – шепчет Антон в ухо.

– Для унитазов?

– Да, у меня много.

– Как-то не гламурненько.

– Ага. Скажи, что я в день покупаю по две пары обуви.

– Вот это им понравится!

– Посигналь грузовику – он должен уступить тебе дорогу! – кричит мой сын.

Я понимаю, что собственный ребенок не должен раздражать. Я вынуждена напомнить себе: «Это всего лишь маленький мальчик».

– Антон, а ты не думаешь, что я тебя старше, что меня уважает масса людей, что, в конце концов, я все знаю лучше тебя! А?

– Да, – согласился мой воспитанный ребенок, и мне сразу же стало стыдно.

– Как ты в хоккей поиграл? – начинаю заигрывать, чтобы избавиться от чувства вины.

– Хорошо. Я забил два гола.

– Молодец, малыш! Ты – лучший! Вот я совсем не умею играть в хоккей.

– Я – мужчина.

– Да, ты – мужчина.

Сан Саныч в моем телефоне высвечивается как «охрана».