— Но если я только вчера из Рима прилетела, какой смысл был ехать к тебе в больницу?

— Никакого.

— Дорогой, так ты не поздно?

— Поздно, дорогая.

Швырнула трубку.

Я представил, как она кусает нижнюю губу. Это у нее первый признак бешенства. Второй признак — громкий хохот. Через тридцать минут — футбол. Надо успеть домой к началу. Снова звонит Лада.

— Дорогой, ты помнишь, что у нас скоро пятнадцатилетие совместной жизни?

Решила поднять себе настроение.

— Конечно, дорогая.

— Я волнуюсь, почему ты не спрашиваешь меня, что я хочу в подарок?

— Что ты хочешь, дорогая?

— Сережки. Забыл?

— Помню.

— И норковые чехлы в машину.

— У меня вторая линия. Перезвоню.

Кто придумал эти идиотские праздники! Ночью будут показывать теннис. Прямая трансляция из Америки.

Лада пришла домой в четыре утра. Только что закончился теннис.

— Дорогой, ты уже дома?

Выпила она прилично.

— У меня тако-о-ой диск! Из «Зимы».

Вставила диск в CD-ченджер. Начала танцевать. Сексуально.

И стриптиз у нее неплохо получается. Вообще, даже спустя пятнадцать лет совместной жизни у нее все получается неплохо.

Главное, чтобы она на ногах удержалась. А то рухнет на пол…

Я отнес ее в спальню на руках, потому что сама бы она не дошла.

Специалист по сценической речи оказалась молоденькой девушкой. Аспиранткой.

Очень трогательная. Смущалась и краснела.

Чем-то напомнила Ладу пятнадцать лет назад. 

Даша. 

Так забавно умничает. Хочет казаться взрослой. Еще боится кокетничать.

— Какие у нас сроки? — спросила она строго.

— Сроки?

У меня никогда не было девушки-гинеколога. А также вагоновожатой и космонавтки.

Даша смотрела на меня блестящими глазами.

— Вообще, месяц. Но я бы предпочел две недели.

Сказать, что с Дашей я бы управился и за пару дней, было бы слишком большим цинизмом.

Позвонила мама. Узнать, стоит ли добавлять карри в спагетти с морепродуктами.

— В сливочном соусе? — уточнил я.

— Ну конечно.

— Добавь немного. И паприки.

Одно время я увлекался кулинарией. Тогда все пытались быть рестораторами.

— Спасибо, дорогой. Как твой нос?

— Отлично.

Кто ей сказал? Лада? Или выведала у секретарши?

— Зачем тебе нужна была эта операция?

— Мам, я сейчас занят.

— Ты бы хоть позвонил сначала, посоветовался. Вон у Тани со второго этажа подруга нос переделала — и знаешь что теперь?

— Что? — Лучше все быстрее выслушать и закрыть эту тему.

— Идет на повторную операцию. Так ей сделали плохо, а она все равно к тому же доктору идет. А тебе кто доктора посоветовал?

— Лада.

— Так это была ее идея? Ей что, нос твой разонравился?

— Мам, у меня совещание. Я опаздываю. Перезвоню.

— Ладно, я сейчас Ладу наберу.

— Она еще спит, мам. Целую. Ты себя хорошо чувствуешь?

— Ну, так… нормально. Как я себя должна чувствовать в моем возрасте?

Долго подбирал галстук под новый костюм. Три раза поменял рубашку. Третью рубашку швырнул на пол. Неужели трудно развесить костюмы сразу с рубашками и галстуками?

Проснулась Лада. По пути за минеральной водой стянула с вешалки галстук. Дала мне. Я его даже не мерил до этого.

Неплохо смотрится.

В гостиной обнаружил Дашу. Совсем забыл!

— Доброе утро.

Придется взять ее в офис.

— Доброе утро, — говорит она отчетливо и с выражением. Как будто сейчас в эфире про погоду начнет рассказывать. — Язык должен быть более упругим…

Я посмотрел на нее внимательней. Хорошая грудь.

— …Звук «д» образуется под напором воздуха. Доброе утро.

— Доброе утро, — повторил я. Почему она носит такие широкие свитера?

— Хорошо. Добыл бобов бобыль.

— Добыл кто? Чего?

Бедная девочка, от растерянности она даже покраснела.

Сколько лет прошло с тех пор, как перестала краснеть Лада?

— Бобов бобыль.

— Я понял.

Одета бедненько, но явно старательно готовилась к встрече. Может, дать ей аванс?

Я повторял за ней дурацкие слова и звуки. Неизвестно, кто из нас старался больше. Столько времени уходит на этот бред!