Шрифт:
Вампир кинулся на своего врага, но писателю удалось избежать смертельного удара, хоть и пришлось упасть на колени. Однако когти, оставшиеся от пантеры, задели его ладонь, которой он пытался защитить лицо. Виктор схватил за руку нападавшего и коснулся клыками его плоти. Еще мгновение, и он бы впился в нее…
Но что-то остановило его. Чувство-осознание того, что главное еще не достигнуто. Цель, ради которой он и ввязался в эту схватку, была еще далека.
И он сдержался.
Вампир наклонился над ним, губы его обнажили четыре дьявольски острых клыка. Они загородили собой бледный диск луны. В голове промелькнула отчаянная мысль: все, это конец.
Что сделает его палач — пронзит его сердце холодным клинком или прокусит артерию на шее, а уже потом убьет его окончательно? Какая из этих болей наиболее ужасна? И если одну из них ему уже пришлось испытать, об остроте второй он мог только догадываться.
— Остановись!
Ему показалось, что голос раздался где-то внутри его головы.
— Приказ Тарота! Стой!
Там, высоко, в лучах лунного света Виктор увидел одинокую фигуру. Это был Тэо Брукс. В руках он держал огромный боевой лук, заряженный стрелой с блестящим наконечником.
Вампир отвлекся от своей жертвы, перевел взор на незнакомца, и этого мгновения хватило.
Пущенная стрела просвистела над водой, и до того момента когда близнец выдохнул, она уже достигла цели. Последним его движением был поворот головы в сторону писателя. И взгляд. Один короткий отрезок земного пути, запечатленный в броске запоздалого отчаяния. И через миг вампир рухнул на землю.
Писатель склонился над ним, как когда-то его брат, будучи пантерой, склонялся над ним самим. Коснулся белой стрелы, пронзившей сердце.
— Скажи, зачем я вам?
Вампир молчал.
— Ты все равно умрешь. Скажи.
Вместе со стонами из его рта вытекала кровь. В уголках глаз застыл иней, руки его, потеряв былую силу, ослабли, по телу пробежала дрожь.
— …Твое место в аду, — утробный хрип выполз из горла вместе с облачком серого тумана — эхом его последних слов. Грудь его поднялась, и слабый вздох завершил предсмертные мучения.
— Стрела Мегара.
Писатель вздрогнул.
На мраморной стене стоял Тэо Брукс. Лицо его было напряжено, холодные глаза рыскали по сторонам в ожидании нового нападения.
— Со временем орнаны догадались использовать стрелы с серебряными наконечниками, — он поднес к лицу блестящее острие. — Это давало им огромное преимущество в боях на расстоянии.
Виктор убрал со лба волосы, посмотрел на руку — пальцы были в крови.
— Они едва не разорвали меня в клочья… Господи, откуда такая ненависть, Тэо? Я ведь не сделал им ничего дурного.
— Братья Бриль охотились за тобой. Но я сильно сомневаюсь, что делали они это по своей воле.
К сожалению, они уже ничего нам не расскажут. Все, что знали, они унесли с собой в могилу.
Писатель в недоумении расставил перед собой окровавленные ладони.
— Ты удивил меня своей яростью и жаждой жизни. Если бы я не знал тебя раньше, то, увидев с берега, сказал бы, что ты орнан.
— Куда делся Эдди? Ты не видел его там, наверху?
— Его здесь нет, он сбежал. Но, думаю, мы его еще встретим.
— Неужели ты все знал заранее?
— Нет. Но, согласись, предположить, что адвокат придет на встречу не один, было не трудно. — Спасибо за выручку.
— Брось, — лицо Тэо смягчилось. — Это мой долг.
— Я едва не укусил одного из них… — проговорил писатель, бросая скорбный взгляд на мертвеца.
— Но ведь не укусил, — орнан прищурился.
Морелия
Спасибо!
Это было слово, которое Лео произносил чаще всего, покидая здание тюрьмы.
Спасибо и счастливо оставаться!
Это он уже крикнул в сердцах, оказавшись на Площади Семи Свечей, поминальном месте, где по воскресеньям собирался набожный народ и поминал усопших родственников.
Он не ожидал такого подарка судьбы. Ему оставалось сидеть еще три года, и он был уверен в том, что шансов выйти раньше положенного срока, у него нет никаких. И тут в соседней камере появился этот путешественник. Что он сделал с надзирателем, уму непостижимо! Как у него это получилось? Он что, маг или волшебник?
Идея бежать возникла у него спонтанно, когда он увидел невероятное преображение Виктора Мурсии. Пораженный этим фактом, он пребывал еще какое-то время в шоке, но спустя пару минут уже думал только о том, как бы повторить подвиг путешественника и побыстрее покинуть свою камеру. Взгляд его остановился на оброненной писателем связке ключей.